– И что вы нашли? – спросил юноша.
– Именно то, что ожидали. Мы нашли мышьяк в трёх лекарствах, которые принимал граф; но это не единственный яд. В вине было столько опия, что мы могли бы учуять его, если бы возникло подозрение. Яд был очень ловко изготовлен. Священник, должно быть, пользовался научными способами, поскольку ни один московский врач не смог бы создать такой смертельный яд.
– И в чём его удивительные особенности? – с интересом спросил Рюрик.
– Вот в чём. Его главная составляющая – мышьяк, но сам по себе он вызывает такие симптомы, которые любой врач тут же распознает. В нашем случае было что-то ещё, что подавляло внешние признаки отравления и позволяло пожирать внутренние органы. Я не знаю этой тайны, хотя знаю, что она есть. Если бы не ваши подозрения, граф бы умер, а мы бы посчитали, что он умер от последствий ранения. Яд действовал тихо и надёжно, без боли, без внешних признаков, которые отличались от признаков обычного истощения. Но у меня есть надежда. Злодей, должно быть, не знает, что мы его разоблачили. Мы позволим всему идти своим чередом.
Копани не удивился, когда узнал, что священник был здесь во время его отсутствия, но прежде чем он успел что-то ответить, граф проснулся. Он был очень слаб, но странная боль в животе уменьшилась. Хирург приготовил разжижающее и велел женщине давать его в больших количествах; он также распорядился приготовить очень крепкий ячменный отвар для питья.
Он поставил все склянки на стол и наполнил их жидкостями, похожими на те, что находились в них раньше; но наказал сиделке не трогать их. Все лекарства она должна хранить на кухне; и её особенно предупредили ничего не давать священнику. Копани был полон уверенности. Он быстро переговорил с женщиной и вернулся, чтобы провести ночь у постели графа. Он был уверен, что у отравителя больше не будет возможности применить свою дьявольскую науку к больному дворянину. Он пообещал, что отныне за графом будут внимательно присматривать.
Было совсем темно, когда Рюрик раздвинул шторы и осмотрелся. Он не представлял, что уже так поздно. Время пролетело без следа. Он подошёл к постели и взял больного за руку.
– Я должен уходить, – сказал он, – но если вы хотите, я приду снова.
– Приходите, – воскликнул граф в ответ, слабо пожимая руку Рюрика. – О, приходите почаще! Надеюсь, я выживу. И если я выживу, то я буду обязан вам жизнью. И бог знает – поскольку этими чувствами полна моя душа, – что я всегда буду помнить о том, что вы спасли меня; и я никогда, никогда не вспомню о том ударе, что вы нанесли мне. Приходите… приходите, когда сможете, поскольку сейчас… клянусь богом, я говорю правду… я люблю вас!
