, а значит, случайны. По словам физика, доказательство того, что π – случайно и никогда не повторяет самое себя, нужно отнюдь не ради очередного математического курьеза: «это важное научное достижение, – говорит он, – на котором могут быть основаны такие чисто практические вещи, как создание невзламываемых шифров, например».
Известно, что с буквой, числом и знаком π связано множество самых разнообразных легенд, курьезов, сумасбродств и парадоксов. Можно даже сказать, что оно – тотально «наш персонаж», живое, игривое, сверкающее невинностью, и, опираясь на теорию хаоса, обладает просто фантастическим чувством юмора! Достаточно вспомнить несколько драматических (и даже трагических) историй, связанных с π, чтобы убедиться, что благословение этого знака транслирует колоссальную инициирующую силу. В нем в закодированном виде содержатся все написанные и ненаписанные книги и вообще любая информация, включая структуру ДНК.
Как и пентаграмма, число π непосредственно связано с золотой пропорцией и, как следствие, с природой Лика Образа. И еще одна деталь: ПИ – это инициалы Повелителя Игр. Здесь, вспоминая еще раз слова великого эксцентрика от физики: «…Для объяснения событий во Вселенной человечество не сможет изобрести ничего нового, кроме как теорию игр»[217], – можно сказать, что если число π заговорит с миром, то это произойдет только на языке Игры! Самоосвобождающейся Игры!
Творческий Принцип Вселенной
Итак, «кому из нас не приходило в голову, что дух и материя, душа и тело, мысли и воля, а также движение универсума являют собой единый Образ Божий. Ну а тот, кто отбрасывает от себя мысли об этом, обречен на отвратительный обман»[218]. Используя терминологию Юнга, можно сказать, что природа Повелителя – нуминозна[219], то есть познаваема только через непосредственное переживание. Его форма (или форма Божества Игры) – это глубоко индивидуальный и, я бы даже сказал, сакральный вопрос. Интеллектуально и сразу ответить на него невозможно.
Лично для меня Творческий Принцип Вселенной проявился спустя много лет практики, во сне, в форме фиолетово-бордового джентльмена, который мирно сидел напротив меня, спиной ко мне, и смотрел куда-то вдаль, в том же направлении, что и я. Все пространство вокруг сияло красноватым предзакатным светом (хотя, возможно, это был и восход) и вибрировало чем-то вроде моих любимых «Оды к радости» Бетховена и «Karmina Burana» Карла Орфа.
Впечатление было таким сильным, что все сомнения относительно подлинности происходящего были как бы стерты одним мощным жестом. Я проснулся с переживанием невероятной ясности и завершенности, как будто мой мозг был опечатан каким-то универсальным знанием. Когда я пишу эти строки, я прекрасно осознаю, что никому и никогда не смогу передать суть этого переживания. Это принадлежит мне, работает, развивает и защищает только меня. Единственное, ради чего я все же делаю это, – манифестация возможности подобных образных обобщений, оказывающих глубокое влияние на эволюционный процесс творческой личности. Затем, уже сознательно, все чаще и чаще сливаясь воедино с этой
