Рука судьбы широкими стежками прошивала пространство-время. Иголкой служил локомотив, а ниткой вагоны.
Поезд проследовал станцию Finsbary Park, нырнул в темноту, набрал скорость и через несколько минут вынырнул на Менделеевской, шипение открывающего двери сжатого воздуха, короткая остановка, почти незаметное трогание с места, разгон, торможение и следующая остановка – Caledonian Road… Здесь двери открываются вручную и вагоны другие – пониже, с сильным закруглением, как у пули, пассажиры более сдержанные и избегают толкать друг друга. Легкий толчок, обозначающий начало движения, темнота трубы, разгон, торможение – более высокий и широкий состав прибыл на станцию Савеловская…
Это два разных поезда, их разделяют две с половиной тысячи километров, в них разные по привычкам, менталитету, гражданству пассажиры, их ведут разной выучки машинисты, но у них общая судьба, объединяющая столь различные составы в один, местонахождение и технические отличия которого не играют никакой роли, так же как и социальные особенности их пассажиров. Судьба лондонского состава имеет вид смуглого молодого человека, явно иммигранта, коих в гордящейся своим демократизмом английской столице насчитывается целых двадцать процентов. В московском метропоезде это тоже смуглый молодой человек из тех, кого называют «лицами кавказской национальности» и количество которых точно никем не определено. У каждого из этих молодых людей есть сумка, их содержимое почти полностью совпадает друг с другом. И то, что они тихо бормочут пересохшими губами, при квалифицированном переводе совпадет почти на сто процентов.
Лондонско-московский подземный состав несется к своему закономерному концу: станция King’s Cross сменяется станцией Савеловской, их различия не имеют сейчас никакого значения, а кромешная темнота труб вообще одинакова во всем мире… В этой темноте смуглые молодые люди и сделали то, что им было поручено.
Взрывы в замкнутом пространстве звучат особенно гулко, дребезжит разорванное железо, скрипят тормоза, кричат испуганные люди, стонут раненые… Ударная волна с клубами гари вырвалась на Euston Square и на Дмитровскую, диспетчеры метро и трубы остановили движение на пострадавших линиях, завывая сиренами, понеслись по поверхности полицейские и санитарные машины, как с правым, так и с левым рулем…
И конечно же, вскоре появились репортеры.
– Говорю вам, я чудом избежал смерти. Просто чудом. До сих пор не знаю… Не понимаю, как остался жив!
