В пять часов вечера братья отвели Карася во второй приходский класс, где он и водворился на задней парте и скоро познакомился со своим соседом, которого звали Жирбасом.
— Ты будешь учить урок? — спросил Жирбас.
— Буду.
— Зачем?
— А учитель спросит?
— Быть может, и не спросит.
— Так разве не учить?
— Не стоит.
— И не буду же учить.
Так Карась начал свое духовное образование. Однако же чем развлечься? — впереди предстояли еще три учебных часа.
— Что ж мы будем делать? — спросил Карась.
— Давай играть в трубочисты.
— Ладно.
Но лишь только Жирбас стал загадывать, пряча грифель, подходит к Карасю какая-то каналья и, показывая ему небольшую склянку, говорит:
— Хочешь, посажу тебя в эту бутылочку?
— В эту?.. Каким образом?..
— Да уж будешь сидеть… хочешь?
— Шутишь, брат!.. Ну-ка, сади!
— Вот тебе шапка — трись ею…
— И буду сидеть в бутылочке?
— Будешь.
Карась берет поданную ему шапку и начинает очень усердно тереться тою шапкой.
— Входишь в бутылочку, лезешь, — говорили окружающие Карася товарищи, а сами хохотали.
— Чего вам смешно? — спрашивал глупый Карась.
— Довольно! — говорят ему. — Сел в бутылочку.
— Как так? — спрашивает Карась, отнимая от лица шапку.
Раздался дружный веселый смех…
— Где ж я в бутылочке?
— Дайте ему зеркальце.
Подали зеркало. Заглянув в него, Карась не узнал своей рожицы: вся она была черна, как у трубочиста. Только тут Карась смекнул, что шапка, которою он терся, была вымазана сажею и ее трудно было приметить на черном сукне. Карасю было досадно и стыдно.
— Сам выпачкался, — говорили ему.
— Не на кого и жаловаться…
— Фискалить? да мы его вздуем!
— Не буду я фискалить, — ответил Карась, — а вы все-таки подлецы!
Карасю пришлось выносить насмешки своих товарищей. Вымыв рожицу из ведра, стоявшего в углу класса, Карась обратился к Жирбасу, надеясь на его сочувствие…
— Черти этакие! — сказал он…
Но Жирбас, услышав такие слова, отвечал на них оскорбительным для Карасиного уха смехом.
— Жирная скотина! — проворчал Карась…
Это было началом его раздора с Жирбасом. Этот раздор с каждой минутой развивался сильнее и сильнее при тех случаях, когда Карасю приходилось как новичку терпеть разного рода шутки и проделки со стороны своих товарищей.
К Карасю подошел цензор и спросил его:
— Видал ли ты Москву?
— Никогда не видал.
— Так я тебе покажу ее.
С этими словами цензор схватил Карасиную голову в свои руки, ущемил ее между ладонями и приподнял новичка в воздухе…
— Ай, пусти! — запищал Карась.
Цензор, потешившись над рыбою, опустил ее на парту. Жирбас опять смеялся. Его рожа для Карася становилась противна.
