- Расскажи мне о Старбаке. – попросил он брата.
Они направили коней по периметру ярмарочной площадки.
- С чего такой интерес? – удивился Ридли.
- Он, всё-таки, сын Элиаля Старбака. – объяснил Делани не совсем искренне.
На самом деле Натаниэль Старбак интересовал его потому, что он сам, южанин, сочувствующий Северу, видел в Старбаке антипода, северянина на стороне Юга.
- Я встречался с ним, ты знал?
- Он не говорил. – нахмурился Итен.
- Мы с ним почти подружились. Он далеко не глуп. Излишне горяч, но отнюдь не глуп.
Ридли фыркнул:
- Чёртов святоша. Бостонский выродок. Что в нём интересного?
Делани качнул головой. Что интересного? Ха! Что интересного в человеке, поставившем крест на сытом обеспеченном будущем ради улыбки дешёвой актрисульки? Во время пирушки со Старбаком Делани разглядел в том потрясающую игру страстей. Юноша был полем жестокой битвы, где вели борьбу не на жизнь, а на смерть добродетель и порок. Соблазны мирские бились с природной порядочностью, подкреплённой кальвинистским воспитанием. Делани предположил, что вот эта самая порядочность, которую инстинктивно чуял в Старбаке Ридли, и бесила единоутробного братца.
- Почему нас так выводит из себя чужая добродетель? – вслух поразмыслил Делани.
- Потому что по сути она – выдаваемая за доблесть трусость. Боязнь откусить от запретного плода.
- А, может, мы злимся, потому что при виде чужой добродетели вспоминаем о собственной порочности? О том, что нам никогда не стать добродетельными? – предположил Бельведер.
- Чего-чего, а добродетельности мне даром не надо. – буркнул Ридли.
- Не глупи, Итен. И признавайся, чем тебя так задел Старбак?
- Ублюдок лишил меня пятидесяти долларов.
- А! Тогда ясно. – зная скаредность братца, Делани захохотал, - Каким же образом скромному сыну священника удалось совершить невозможное?
- Мы бились с ним об заклад. Он должен был завербовать для Фальконера одного негодяя по фамилии Труслоу и, чёрт бы подрал их обоих, завербовал.
- Птичка-Дятел начирикала мне об этом душегубе Труслоу. Ты-то почему его не завербовал?
- Легко сказать. Если бы Труслоу увидел меня возле его дочурки ещё раз, пристрелил бы без раздумий.
- Понятно. – хихикнул Делани.
Каждый из них запутался в тенетах, сплетённых собственноручно из собственных же слабостей. Но, если Старбаку хватало капкана греха и покаяния, Делани – честолюбия, то Ридли усердно укреплял силок беспримерной алчности толстыми нитями похоти.
- У душегуба есть причина пристрелить тебя? – полюбопытствовал адвокат, отбирая у брата сигару, чтобы подкурить от неё извлечённую из портсигара сигарету, свёрнутую из жёлтой бумаги, с пахнущим лимонной отдушкой табаком, - Так как, есть?
