- Ну, как, Анна?
- Великолепно, папа! – воскликнула Анна пылко.
Высыпавшая из дома чернокожая дворня дружно закивала в знак полного согласия с дочерью хозяина.
- Я ожидал форму вчера, Нат. – мягко попенял секретарю Фальконер.
- Шефферы подвели. – второй раз вралось глаже, - Искренне просили прощения, сэр.
- Прощаю. Прощаю за их мастерство. – Фальконер не мог отвести глаз от отражения в стекле.
Золотые шпоры висели на позолоченных цепочках. Из мягкой кожаной кобуры торчала револьверная рукоять, пристёгнутая золотой цепью к поясу. По швам бриджей шли бело-жёлтые лампасы, в бахроме эполет чередовался жёлтый и золотой шнуры. Сабля с отделанным слоновой костью эфесом, звякнув, покинула ножны. Кривое лезвие вспыхнуло на солнце.
- Французская. – любовно погладил клинок Фальконер, - Моему прадеду подарил её Лафайет (Лафайет Жильбер, 1757-1834, – легендарный французский военачальник и политический деятель, участник войны за независимость США и Великой Французской революции. Прим. пер.). И вновь ей предстоит крестовый поход за свободу.
- Вам очень идёт форма, сэр.
- Форма всякому к лицу. – несколько смущённо сказал Фальконер, вкладывая оружие обратно в ножны, - Дорога не слишком вымотала тебя, Нат?
- Нет, сэр.
- Тогда отцепи от себя мою дочь, и поищем тебе работку.
- Какая работка, папа? Сегодня же воскресенье! – возмутилась Анна.
- Воскресенье. И ты, моя милочка, должна быть в церкви.
- В церкви ужасно душно, папа, а Нат согласился позировать мне. Неужели ты откажешь мне в такой малости?
- Откажу, моя милочка. Нат опоздал на день, а дел невпроворот. Почему бы тебе не сходить почитать вслух твоей матушке?
- Потому что она сидит в темноте, обложившись льдом по совету доктора Дэнсона.
- Доктор Дэнсон – тупица, как и многие другие.
- От многих других его отличает наличие медицинского диплома, папа.
С отцом Анна преображалась. Куда девалась её робость и затаённый страх?
- Папа, ты, правда, заберёшь у меня Ната?
- Прости, моя милочка, заберу.
Анна отпустила локоть Старбака и одарила его на прощание блеклой улыбкой.
- Скучает она. – пожаловался секретарю Фальконер, вводя его в дом, - Заболтать может до смерти. Переночевал в пути без происшествий?
- Без, сэр.
На постоялом дворе в Скотсвиле, где вчера остановился на постой Старбак, никого не заинтересовал ни его северный говор, ни проездное свидетельство, выправленное на всякий случай Фальконером.
- От Адама новостей нет?
- Никаких, сэр. Я писал ему несколько раз, но, увы…
