– Информация недоступна, – ответил Хэндлс.
– Да я и не надеялся, – сказал Доктор. Он резко обернулся, словно только сейчас заметил Теола: – Привет, Теол. Как твоя мама?
Теол засмеялся:
– Сердится. Я должен был помочь ей с сиропом и инжирными булочками, но совсем забыл об этом.
Доктор улыбнулся:
– Все потому, что она боится за тебя. Она не хочет тебя потерять, поэтому и волнуется так сильно.
– Я знаю, – заметил Теол. – Может быть, теперь, узнав, что я сам могу о себе позаботиться, она будет больше мне доверять.
– Я бы на это не рассчитывал, – Доктор снова улыбнулся. – В конце концов, мамы есть мамы.
Мальчик засмеялся.
– Я рад, что мы сумели спасти мою, – сказал он. Теол видел, как на другом конце площади мама вынимает булочки из-под прилавка. Она выглядела счастливой. – Я рад, что мы сумели спасти их всех.
– Я тоже, – сказал Доктор.
– Я тут подумал, а как же второй плод? – спросил Теол. – Тот, что мы нашли в снегу?
– Он там, – ответил Доктор, кивая на костер. – Лучше перестраховаться, чем потом жалеть.
– Значит, все? – Теол старался, чтобы в его голосе не было слышно разочарования. – Все закончилось?
– Да. До следующего раза. До тех пор пока очередная высокомерная раса, фракция или фан-клуб не попытаются пробраться через барьер. Но я буду здесь, Теол. Я буду ждать.
Минуту они молчали, глядя на пляшущий огонь костра.
– У меня для вас кое-что есть, – сказал Теол, доставая из кармана шубы яблоко. Он бросил его Доктору, который поймал яблоко левой рукой.
– По яблоку в день… – сказал он, смеясь, и надкусил, одобрительно кивнув.
– И еще это, – сказал Теол, беря длинный тонкий сверток со ступеньки и передавая Доктору.
Тот принял его, с любопытством подняв брови:
– Что это?
– Откройте! – предложил Теол. – Ну же, давайте!
Доктор начал разворачивать подарок, снимая слои разноцветной бумаги.
– Ты неплохо его завернул, – сказал он, стряхивая с пальца кусочек клейкой ленты. – Это напоминает мне Рожде… – Доктор внезапно замолк, вытащив из остатков оберточной бумаги узловатую деревянную палку. С одной стороны у нее была гладкая изогнутая ручка, а с другой – корковая пробка. Доктор повертел палку в руках, гладя пальцами отполированную поверхность.
– Это трость, – сказал Теол. – Я вырезал ее вчера вечером из обломка криноида. Я подумал, стоит сохранить что-нибудь, оставшееся от Пьетера, что-нибудь полезное, чтобы помнить его, – он сглотнул. – Надеюсь, вы не против.
На мгновение ему показалось, что Доктор хотел что-то сказать, но потом передумал. Доктор помолчал. Затем, вздохнув, положил руку Теолу на плечо.
