— Бастьен? — прошептал Санглие.
— Бастьен; заприте дверь на ключ.
Начальник полиции запер на ключ обе двери кабинета и, вернувшись к столу, увидел на нем белокурою бороду и синие очки. Он поднял на пришедшего глаза и не мог удержать крика:
— Но вы же совсем мертвец!
— Я был им на самом деле! — прошептал, задыхаясь, Бастьен, с закрытыми глазами, падая в кресло. — И когда воскресаешь, черт возьми, на лице остается некоторое время отпечаток того Мира…
Его истощенное лицо было мертвенно бледно, а провалившиеся глаза блестели лихорадочным блеском.
— Так вы были мертвы? — прошептал озадаченный Санглие.
— Почти. То есть я был в каталепсии. А вы знаете, что каталепсия дает человеку все наружные признаки смерти. Я вам расскажу мое приключение, когда у нас будет время. Сегодня у нас есть дело поважнее. Но, скажите, нет ли у вас стакана рому? А то я чувствую, что упаду в обморок.
Санглие бросился к шкафу, открыл его, налил рому в стакан и поднес его к губам Бастьена, готового действительно упасть в обморок.
Когда стакан был опорожнен малыми осторожными глотками, Бастьен поставил его на угол стола и несколько окрепшим голосом сказал:
— Вы ничего не открыли?
— Ничего.
— Похищение Христианы Сэнт-Клер не сопровождалось никаким другим событием?
— Исчезла мадам Рондю, гувернантка Христианы.
— Когда?
— В эту ночь.
— Нет каких-либо указаний?
— Ничего.
— Хорошо. Потрудитесь сесть на ваше обыкновенное место, берите перо и стенографируйте все, что я вам скажу, чтобы ничего не было забыто, в случае если меня убьют.
— Вас убьют! — вскричал пораженный и несколько испуганный Санглие. — Но кто, здесь, в моем кабинете?
— Ба! — сказал Бастьен, пожимая плечами. — Почем я знаю, что вы не из их союза?
Начальник полиции задрожал и, не прибавив ни слова, бледный, с руками дрожащими от нервного возбуждения, уселся в бамбуковое кресло, подвинул к себе пачку министерской бумаги, взял перо и просто сказал:
— Говорите. Я готов.
