Он сделал порывистый жест и, вдруг успокоившись, сказал:
— Но я не спорю более… Если вы продолжаете смотреть на меня, как на врага, убейте меня!.. Но если вы видите во мне то, что я представляю собой на самом деле, то выслушаете мои слова.
Сэнт-Клер величественно сел на скамейку, как будто он садился на трон, и тоном могущественного парламентера, вежливо предлагающего условия мирного договора, продолжал:
— Вы примете в Космополисе, с полной безопасностью для себя и для них, моих спутников, за которыми поедет Коинос… Вы соберете всех пятнадцать похищенных девушек. Я переговорю с ними. Те, которые после моих слов захотят вернуться на землю, будут отправлены на станцию Конго, откуда мой дирижабль Кондор перенесет их в Париж. Они будут возвращены своим семьям. Те, которые захотят остаться, останутся здесь, и им будет предоставлена возможность жить, как они хотят и выбирать между нами и вами… Вы и я с моими спутниками, верность которых вне всякого сомнения, только мы владеем тайнами XV-ти… Мои люди имеют сестер, братьев и семьи на земле. Они уговорят их перейти на Марс. Таким образом Космополис сделается настоящей колонией. Все, и я первый, мы поклянемся в верности законам XV-ти и вместе выработаем необходимые изменения уставов… Вот, что я предлагаю вам. Если вы не примете этих условий, то убьете меня, и сделаете с молодыми девушками все, что захотите, а уничтожить товарищей моих вам будет легко. Но помните, что этим вы оскверните ваше дело и обречете его на позор и бесплодие, потому что непрочно то, что построено на ненависти и крови! Я все сказал!
И поднявшись снова, лицом к Оксусу, он прибавил:
— Вы, который здесь повелитель, я прошу вас позволить мне выйти из этой залы, чтобы прения произошли в мое отсутствие. В том случае, конечно, если вы находите возможным, чтобы по поводу моих заявлений прения состоялись.
В молчании, последовавшем за этими словами, было что-то страшное. И среди этого молчания раздался голос, которого никто не узнал, такое волнение слышалось в нем: это был голос Оксуса и Оксус сказал:
— Такова моя воля!
Он сделал жест рабам.
Через две минуты, Сэнт-Клера и Коиноса уже не было в зале.
Конец третьей части
