И обвинитель заговорил снова.
— Остальное можно отгадать. Альфа нашел тех, к кому его послал Коинос. Он отдает им послание. Убеждениями или силой Сэнт-Клер заставляет его уступить свой авион… Он занимает место Альфы и едет в Космополис… Наступает ночь, теплая и располагающая к мечтам… Учитель видел, как Коинос мечтал на террасе своего дома, в ожидании Альфы… Приезжает Сэнт-Клер. Коинос не обнаруживает смущения. Он подает руку врагу XV-ти, он вводит его в дом, он приводит его к молодой девушке, к той, которая совратила и свела с ума его, Коиноса; он оставляет обоих любовников вместе, чтобы пойти — о, верх заблуждения и безнравственности, — чтобы пойти забыть свою измену и утешиться в объятиях другой девушки, сестры Ксаверии, этой роковой Ивонны, причины отчаяния и смерти Алкеуса!
Он замолчал и губы его сложились в гримасу бесконечного презрения, которое он и вложил в слова свои. Потом он быстро закончил свою речь:
— О Коиносе я сказал!.. Судьи! Я обвиняю Альфу, товарища его, что он изменил клятве, не доложив учителю о поручении, которое дал ему Коинос; я обвиняю Альфу в соучастии в измене Коиноса. Об Альфе я кончил!..
Судьи! Я обвиняю Сэнт-Клера в том, что он захватил станцию Конго, убив двух сторожей, бывших там, и украл радиопланы и документы XV-ти, а также и авион Альфы.
Судьи! Все эти преступления Коиноса, Альфы и Сэнт-Клера наказуются смертной казнью. Судите!
Тогда Оксус просто сказал:
— Судьи! Находите ли вы обвинение правдивым и доказанным; хотя бы по одному из поименованных пунктов по отношению к Коиносу? Говорите!
Сцена была ужасна по своей необычайности. Один за другим судьи вставали.
Первый сказал.
— По одному и многим!
Второй сказал:
— По одному!
Третий:
— По многим!
Четвертый:
— По всем!
И так далее до двенадцатого. И ни один не сказал, что обвинение не было правдиво и справедливо.
Когда последний из судей сказал свое мнение, Оксус поднял правую руку и голосом, полным великой грусти, произнес:
— Довольно! Коинос, вы приговорены к смерти. Можете вы сделать такие признания, которые потребовали бы вторичного суда?
— Нет! — ответил Коинос ясным голосом, открыв глаза и устремив строгий и важный взор в лицо Оксуса.
— Хорошо! — сказал учитель, выдержав без рисовки, но и без слабости взгляд того, кто был так долго его помощником и другом. — Хорошо, вас казнят по выходе из суда.
Неподвижные судьи не выказывали никаких чувств. Их темные капюшоны скрывали выражение их лиц.
Потом равнодушным тоном учитель продолжал:
