Если Гален думал, что толпа была молчаливой прежде, то сейчас все потеряли дар речи, наверное, пораженные одним его присутствием. Антонис не показывался столько десятилетий. Сирены с обоих домов кажутся очарованными его скрипучим голосом. Гален лишь надеется, что это удивление не помешало им выслушать фактические слова короля или его доводы.
Тандел снова улыбается.
— Ваше Величество, думаю, что выражу мнение всех присутствующих здесь, когда принесу свою благодарность за то, что Вы почтили нас своим присутствием на этом суде. Я понимаю Вас, Ваше Высочество. Но, если мы хотим прийти к полному и удовлетворительному соглашению, не будет ли разумно выслушать все показания, имеющиеся у нас сейчас?
Антонис закатывает глаза.
— Я хорошо знаю ход судебного процесса, Тандел. Но она моя дочь. Кто еще может знать ее лучше, чем я? Зачем бы мне понадобилось утруждать себя, оказывая Пограничью честь своим присутствием, если бы это была не она?
Гален не может не прийти в восторг от колебаний Тандела под пристальным вниманием короля Посейдона. Он задается вопросом, всегда ли Антонис был таким резким и нетерпеливым, или он развил эти острые черты, изолируя себя в своих королевских пещерах. Королевский порыв встречает улыбкой уже Тораф, выглядящий, как озорной малёк.
— Если позволите, — раздается голос из толпы. Голос, который хорошо знаком Галену. Джаген пробирается к центральному камню и поворачивается к секции "Верных". Он широко улыбается и кланяется перед своими последователями-изменниками.
— Если позволите, друзья, я мог бы предложить очень стоящую причину, почему Его Величество объявил эту незнакомку своей дочерью.
Джаген поворачивается к Антонису и, стараясь, чтобы яд в его глазах не отразился в голосе, говорит ему:
— Я предполагаю, друзья, что король Антонис скорее предъявит эту новоприбывшую в качестве своей дочери и притворится, что этим сохраняет свою родословную, чем позволит своему дому стать бесполезным. Видите ли, если моя Пака обладает Даром Посейдона, как многие из вас уже убедились, то какая у нас есть причина сохранять такое высокое положение королевской семьи среди нас? Король Антонис знает об этом. Если простой подданный может обладать Даром, то почему мы должны находиться под бдительным оком королевской семьи, а не лидера, выбранного из нас, который, возможно, больше подходит для правления?
Джаген оборачивается к своим последователям, которые аплодируют ему с почти неистовым энтузиазмом. Гален чувствует, как в животе затягивается узел, —узел, который растет все больше с каждым словом, что извергается из уст Джагена. Главным образом, потому что то, что он говорит, — технически правда. Но Гален не был готов к тому, что Джаген настолько прямо раскроет свои намерения. И он не был готов к энергичному принятию такого предательства.
