— Эмма, милая, мне нужно вернуться. Мой отец — твой дед — считает меня мертвой. Все считают меня мертвой.
— Значит, ты просто возвращаешься показаться, что ты жива? Ты просто дашь ему знать, где ты, верно? В случае, если он захочет нас навестить?
Мамины глаза наполняются милосердием, пониманием и сочувствием.
— Милая, сейчас, когда Гром... Я Сирена.
Но на деле, она пытается сказать, что ее место — с Громом. Что ей никогда не следовало его покидать. И если бы она его не покинула, тогда и меня на этом свете никогда бы не было. Разве не это она пытается сказать? Или это у меня уже сдают нервы?
— А как же я? — шепчу я. — С кем оставаться мне?
— Со мной, — выпаливают Гален с мамой в унисон. Они обмениваются испепеляющими взглядами. Гален сжимает челюсть.
— Я ее мать, — говорит она Галену тоном, не терпящим возражений. — Ее место со мной.
— Я хочу связать себя с ней, — парирует Гален. Сказанное разогревает воздух между нами до нестерпимого жара, и я готова растаять в его объятиях. Его слова, его заявление не могло оставаться неозвученным. А теперь он высказал его прямо в глаза всем, кого это касается. И оно зависло прямо здесь, в воздухе. Он хочет видеть меня его спутницей. Меня. Его. Навсегда. А я не уверена, что я сейчас чувствую. Или как должна себя чувствовать.
Ладно, я уже знала какое-то время, что он захочет этого когда-нибудь, но вот как скоро? До выпускного? До того, как я пойду в колледж? Что это значит — быть ему парой? Он принц Тритона. Его место в мире Сирен, в океане. И стоит заметить, мне там места нет — полукровки под запретом. Нам столько нужно обсудить, прежде чем все это произойдет, но я боюсь — скажи я ему об этом, и он будет чувствовать себя отвергнутым, или опозоренным перед старшим братом, великим королем Тритона. Или же подумает, что я передумала, а это не так. Ну, не совсем так.
Я всматриваюсь в него, желая увидеть надежду в его глазах, которую услышала в его голосе.
Но он не смотрит на меня. Как и на маму. Гален не сводит своего тяжелого взгляда с Грома, непоколебимого и требовательного. Но Грома это ничуть не задевает. На деле, он отражает его ледяным равнодушием. Они точно борются с друг другом, на манер "кто кого переглядит". Интересно, как часто они это делают, в смысле, как братья?
Наконец, Гром качает головой.
— Она полукровка, Гален.
Мама резко поворачивает голову к Грому.
— Она моя дочь, — медленно проговаривает она. Мама встает с его колен, нависая над ним, и упирает руки в бедра. Ох, ему сейчас не поздоровится. Ничего не могу с собой поделать — но мне это ужасно нравится.
