Было довольно поздно, но завтра предстояло воскресенье, и большинство окон общежития ярко горели.
– Уже поздно, – озабоченно сказала Настя, – я тебя наверх не приглашаю.
– Поздно, – согласился Карлушка, словно это когда-то было препятствием – препятствием могла быть только дежурная, и то не всякая; но сегодня он почти торопился уйти. – Я позвоню, ладно?
Настя почти выдернула свою руку и не оглядываясь взбежала по лестнице.
Союз писателей располагался в центре, на углу двух улиц: шумной и сутолочной, полной трамвайного лязга, которая пересекала весь город, и маленькой, совсем короткой, выходящей к вокзалу.
В поисках литературной студии «Молодая смена» Карлушка с удовольствием плутал по зданию. Снаружи оно показалось ему небольшим, а между тем пространство уходило вглубь и в высоту, и вместе с тем здесь было уютно. Должно быть, это впечатление создавали деревянные панели: казалось, от них шло ровное тепло.
В комнате за высокой двустворчатой дверью собралось человек двадцать. Они сидели на стульях, составленных в несколько рядов, и почти не переговаривались. Приглядевшись, Карлушка заметил, что по-настоящему молодых было меньшинство. К нему подошла широкобедрая женщина средних лет с янтарной брошкой на груди. В руках она держала блокнот:
– Мы сейчас начинаем. Ваша как фамилия?
Карлушка испуганно отшатнулся:
– Я в первый раз тут, просто хотел послушать…
Тут раздался громкий мелодичный звон, и женщина поспешила в ту сторону, откуда несся звон, то есть к широкому столу. Карлушка нерешительно присел на выпуклое бархатное сиденье бокового стула, откуда хорошо был виден стол, за которым стоял мужчина с колокольчиком. На представителя «молодой смены» мужчина был не похож ни местом за столом, ни колокольным звоном, не говоря о дорогом темном костюме, седоватом бобрике и уверенном, властном лице.
– Добрый вечер, товарищи, – он обвел глазами комнату. – Давайте, наверное, сразу начнем, а то дел у нас много, чего не могу сказать о времени.
Поправил на запястье часы, словно подкрепляя свои слова, и кивнул женщине с блокнотом. Секретарь, догадался Карлушка. Та поднялась и заговорила, то опуская взгляд к блокноту, то поглядывая на собравшихся:
– Товарищи, последний номер нашего журнала получил, как вы все уже, наверное, знаете, очень высокую оценку в секретариате Союза писателей.
Она сделала паузу – как раз на столько, сколько потребовалось времени на одобрительный шумок, вспыхнувший и послушно смолкший.
