Завоевание Вавилона было мечтой Мурсили. Воссев на трон Хаттусы, Мурсили Первый считал это своей главной задачей. Он долго готовился, ведь укрепления города были неприступны, и Мурсили это знал. И минуло немало лет, прежде чем Мурсили решился идти войной на амореев. Он двинулся в тысячекилометровый поход по течению Евфрата к могучим стенам Вавилона.
Это было в год, когда Вавилоном правил царь Самсу-дитана, вознесённый к вершинам власти приказанием самого бога Мардука, обеспечившего престолонаследие.
Это было в год, когда Самсу-дитана изготовил в Вавилоне свою статую для Нанна, великого господина игероя среди богов.
Это было в год, когда Самсу-дитана изготовил статую для Инанны, госпожи Вавилона…
Это был год, когда Самсу-дитана принёс в дар храму Эсагила для Мардука великолепное «шита» — оружие, каковое есть величайшее оружие божества.
Это был год, когда царь Самсу-дитана изготовил множество солнечных дисков из агата, эмблем блестящих, как дневной свет, украшенных лазуритом, красным золотом и полированным серебром, и преподнёс их в дар храму Эбаббара для Шамаша, Господина, каковой восседает на небесах и чьей милостью расширились пределы его царства.
Ровно триста лет минуло с тех пор, как Суму-абум основал аморитский союз вокруг Вавилона.
Царь хеттов Мурсили Первый, усмирив племена «морских людей» на севере, был готов к выполнению своей главной задачи на востоке. Мурсили с унаследованным войском шёл войной на амореев.
Мурсили было пятьдесят пять лет.
Войско Мурсили Первого, великого царя страны Хатти, покидало столицу. Ряды тяжеловооружённой пехоты с мечам и боевыми топорами, конные колесницы — гордость хеттов — с экипажем из трёх воинов с копьями и прямоугольными щитами, войска «суту», вооруженные луками и стрелами, шли по дороге, ведущей в Шанкхару.
Восходящее солнце играло на копьях и щитах хеттского войска. Войска, привыкшего побеждать. В порывах рыжего ветра трепетали на древках полотнища штандартов и флагов.
Конское ржание, топот ног, грохот колёс, гул сотен боевых хеттских колесниц заставляли сердце начальника городской стражи Тарухса тревожно и сладко замирать. Тарухс стоял у амбразуры сторожевой башни Царских Врат, что охранялись самим богом грома Тешубом, и заслонясь от солнца прижатой ко лбу ладонью, следил за колонной войск, теряющейся в запылённом рыжем мареве.
Когда Царские ворота Хаттусы с тяжёлым лязгом закрылись за последним солдатом, Тарухс оглянулся на город и бросил взгляд на тёмную громаду царского дворца.
