Световые пятна пробежали по нему, приглашая к головокружению, к страстям… Он даже едва не крикнул: «Позвольте ваши ручки, мадам». Но вовремя спохватился: еще рано, Сёма, чрезмерно, чересчур.
— Васька проснулся, — вскочила Таня.
Вошла с Васенькой на руках — розовенький, пухлый, беловолосый такой херувимчик. Васенька щурился на свет, пускал слюни. Таня усадила его к себе на колени, дала в руку огурец. Васенька надкусил его и швырнул на пол.
— Ай да Васька, — с восторгом произнесла Таня.
Васенька схватил тарелку и опрокинул ее на себя. Бараний жир нарисовал на его голубом костюмчике темно-коричневый ядовитый цветок.
— Вот так Васька! — затянула Маня.
Так все сидели вокруг и смотрели, как малыш хватает со стола вилки и рюмки, корки и салфетки и, даже не рассмотрев их как следует, швыряет на пол.
«И его — с собой! — решил Сёма. — Раз уж они его так любят. Там можно купить ему пластмассовые стаканы с тарелками — пусть кидает, пока не надоест. Может даже не называть Сёму „папой“, пусть зовет его Сёмой. Так же, как Таня говорит матери „Маня“.
И пусть у них будет каждый вечер так же тепло и радостно, как теперь. Но они не все время будут проводить в четырех стенах — будут ездить все вместе в путешествия на уик-энд. Можно как-нибудь и на лыжный курорт махнуть…»
Сёма давно уже перешел на коньяк. Отхлебывал по глоточку, блаженствовал.
— Вы как, лыжами не интересуетесь? — спросил он, хитро поглядывая на прекрасных дам.
— Лыжами? — удивились обе, думая, что это обозначает нечто, что это такой слэнг.
— Ну да, горными. Попробовали когда-нибудь?
— Обожаю! — Маня закатила глаза.
— С детства ненавижу лыжи, — заявила Таня, — с уроков физкультуры.
«Мать, конечно, более эмоциональная, эксцентричная натура. Таня более сдержанная, умеренная», — с удовлетворением подметил Сёма.
— А плаванье? Зимой, в подогретом бассейне?
Зазвонил телефон.
— С фонтаном? — уточнила Маня, не обращая внимания на звонок.
— С золотыми рыбками? — подхватила Таня с энтузиазмом.
Звонок повторился.
— Это аквариум, — поправил Сема, — а то — бассейн.
Телефон продолжал трезвонить.
— Прямо в доме, где я живу, в центре Нью-Йорка.
Таня и Маня сидели с непринужденно-напряженными лицами, словно телефон не имел к ним никакого отношения.
— Как, прямо в подъезде? — заинтересовалась Маня.
— На крыше или в подвале? — спросила Таня.
— У вас телефон звонит, — робко вставил Лёва и покраснел от смущенья.
— Как телефон? А я думала — это в ушах у меня звенит, — удивилась Маня.
