– Вот увидите, всё будет очень хорошо, маэстро. Всё будет хорошо, – печально произнесла женщина.
– Хотелось бы верить вам, моя дорогая!
– В такие минуты нужно быть мужественным, маэстро.
Они остановились у развилки коридора, где под потолком висела лампа.
– Пообещайте, что, если услышите что-нибудь об Офелии, то предупредите меня! – попросил маэстро Барцини.
– Вы первый об этом узнаете, – заверила женщина, провожая его к гримёрной.
Я облегчённо вздохнула.
Шерлок потянул меня за юбку и жестом велел следовать за ним. Затем мы на четвереньках пробрались в конец коридора, который вёл в подземелье, и спрятались там, затаившись в темноте и прислушиваясь. Но сюда разговор доносился неразборчиво.
Потом послышались шаги, и мы снова, теперь уже совсем близко, услышали женский голос.
– До свиданья, маэстро, и прошу вас, не надо так волноваться, – сказала она и стала удаляться по коридору, по которому мы пришли.
– Спустимся? – предложил Люпен, когда шаги женщины затихли.
– Темно только здесь, до лестницы, – объяснил Шерлок. – А дальше, мне помнится, есть газовое освещение. Но лучше подождать ещё немного, пока Барцини не выйдет из гримёрной.
И тут внезапно раздался громкий звон разбитого стекла.
Мы, как пружины, вскочили на ноги. И услышали крик. Я сразу же вспомнила, что сказала Барцини женщина: «Скотланд-Ярд должен был бы защитить и вас…»
– Не может быть! Теперь и он… – Я с трудом сдержала свой возглас.
Шерлок и Люпен переглянулись.
– Ты слышал что-нибудь?
– Нет. Но может быть, нападающий где-то прятался.
Это слово – нападающий – будто ударило меня прямо в сердце.
Я зажмурилась и представила мрачную фигуру, которую мы видели в Бетнел-Грин, – дьявола, испанца… Представила, как он прячется в тёмном лабиринте кулис, среди страшных декораций оперы, как спускается в гримёрную маэстро, чтобы тоже убить, после того как убил его секретаря и попытался убить Офелию Меридью. При мысли об этом я обмерла.
Люпен рванулся было к гримёрной.
– Стой! Подожди! – прошептал Шерлок и удержал его за руку.
Люпен едва успел снова скрыться в темноте, как дверь гримёрной Барцини открылась.
Мы стояли в темноте, затаив дыхание. Барцини вышел один. Пошатываясь и тихо ругаясь, прошёл к сцене мимо нашего укрытия. Я успела заметить, что рука его перевязана тряпкой. Красной от крови.
– Пойдёмте, поможем ему, – предложила я, чувствуя, что вот-вот потеряю сознание. – А потом убежим отсюда!
– Успокойся, Ирэн, – ответил Люпен, ласково приобняв меня. – Похоже, больше тут никого нет.
