Вадим опускает глаза. Перед ним открытая тетрадь. Как сквозь туман, прочитывает уравнение раз и другой и, окончательно отрезвев, погружается в алгебру.
Неужели это весна?
Кажется, да.
В этом году зима была такая длинная. И вот, наконец, солнце сияет в чистом небе, и под ногами весело хлюпает грязь — вчерашний снег — и прохожие улыбаются чему-то. У Люси на носу крошечные веснушки, которые нисколько её не портят. Даже наоборот — идут к ней…
А главное — пошли весенние запахи, от которых начинает казаться, что упущено что-то очень важное, и упущено безвозвратно.
В один из таких солнечных дней Вадим, побродив по улицам, зашёл в Русский музей — тот самый, из которого они с Женькой удрали во время экскурсии в восьмом классе. Думал ли он тогда, что вернётся в эти залы один и будет проводить здесь часы?
Он стоял перед Крамским, долго стоял. И вдруг услышал за спиной знакомый голос:
— Смотри, Саша, мы в прошлый раз тут не останавливались.
Вадим замер.
Он быстро перешёл в другой зал и оттуда, уверенный, что останется незамеченным, стал наблюдать.
Люся была в другом, не школьном, красивом платье с короткими рукавами. Косы её были заколоты на затылке в тяжёлый узел.
Её спутник был в сером лыжном костюме. Он держал её под руку, хотя в этом не было никакой необходимости. Он вёл себя точно так же, как вёл бы себя Вадим, если бы…
Они стояли рядом, тихо переговариваясь, потом повернулись к другой картине, и Вадим увидел их лица. Её спутник был ему незнаком. Но он прочёл на его лице именно то, чего опасался. Перевёл глаза на Люсю, увидел её улыбку… и вышел из музея.
Он постоял мгновение у выхода, щурясь от яркого солнца, и вспомнил: Павел Петрович предлагал сегодня прийти в школу к пяти часам менять проводку.
И Вадим отправился в школу.
Он работал, ни с кем не разговаривая, не отвлекаясь ни на миг, медленно, методично. Все уже ушли, а Вадим ещё возился.
— Довольно, — сказал Павел Петрович. Он стоял внизу, уже в шляпе и в пальто. — Слезай, закончим послезавтра.
Вадим слез со стремянки, отряхнулся. Павел Петрович не уходил.
— Что это у тебя глаза какие-то… — он пристально посмотрел на Вадима, — нездешние. Здоров?
— Здоров, — коротко ответил Вадим.
— Ну, иди. Придёшь в понедельник.
В понедельник он снова остался в школе.
С этого дня Вадим стал заходить после уроков в кабинет физики, и всегда для него находилось дело. Его прибрали к рукам радиолюбители.
В апреле Павел Петрович предложил ему сделать на физическом кружке доклад об Эдисоне.
