— Здесь нам уже больше нечего делать, — прозвенел совсем рядом голос, внося сумятицу в астральный мир. Миллиарды молекул, несущих в себе информацию, разбились о перегородки и рассеялись в толще стен. А можно ли собрать их, объединив воедино, и сложить слова. Ведь вначале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог?
Джоун поспешила спрятаться за колонну.
— Это точно, — подтвердил второй голос.
— А почему не едут машины из морга?
— А черт их знает! Они всегда не очень торопятся.
В двух шагах от Джоун, направляясь к выходу, прошли два полисмена. Она облегченно вздохнула, и ее глаза остановились на молодом парне, распластавшемся на полу. Его лицо было сплошь изрезано стеклом. Он, казалось, еще пытался оторвать от своей шеи стиснувшую ее гипсовую руку. Это был звукоинженер, домогавшийся Джоун в ее прошлое посещение. Она отстегнула футляр и щелкнула фотоаппаратом. Вспышка на миг осветила помещение бара, и Джоун испугалась, что поступила столь неосмотрительно: ее могли увидеть полицейские с улицы. Но все вокруг, кажется, было спокойно.
Джоун ступила на лестницу и поднялась на второй этаж. Слева ее встретила обитая листами дверь с круглым смотровым отверстием, а справа — раскрытая дверь ресторана. Она заглянула, но не нашла ничего примечательного, что отличалось бы от картины внизу: цепи, крюки, вилки, воткнутые в некогда живое тело, и безумие на застывших лицах. Поколебавшись, Джоун дернула на себя левую дверь, отстранившись, когда та повернулась. Свет от тысяч свечей ослепил ее. Сквозь туман ярких движущихся пятен материализовалась фигура. Под потолком, распятое на цепях, висело изуродованное тело Дага. В нем еще теплилось сознание, но он был слаб, чтобы произнести хоть слово. Он только еле слышно хрипел, уже не понимая действительности. Кинокамера тянула голову вниз, увеличивая страдания.
— Даг! — жалобно протянула Джоун, пытаясь скинуть с его шеи ремешок от кожаной сумки.
Ненадолго он пришел в себя и повел в ее сторону мутными глазами. На какой-то миг в них отразился гнев, и они потухли навсегда. Мышцы расслабились, более не сопротивляясь оковам, и он, бездыханный, повис над полом. Джоун заплакала, сквозь всхлипы повторяя его имя и посылая проклятия в адрес ада и дьявола.
Сзади повеяло прохладой, стрелой пронесшейся по позвоночнику. Она резко обернулась, ощущая чье-то присутствие и пролепетала:
— Нет…
Гвозди выдавались вперед, выходя из порезов на белом лице археолога. Складки его одежды спускались к полу, перехваченные на поясе подобием ремня, свитым из человеческих жил. Перекрещенные руки покоились на груди, закрыв глубокий вырез на его сутане.
