— Это исключено, мисс! — полицейский повернул ее на сто восемьдесят градусов и слегка подтолкнул в спину.
Джоун отошла, не став спорить. Это было бесполезно. Она обвела взглядом значительно поредевшую толпу в поисках Дага, но не увидела его.
«У каждого заведения есть еще какой-нибудь служебный вход!» — припомнила она слова Терри и уверенно завернула за угол.
Там оказался тупик и свалка строительного мусора. Джей Пи так и не удосужился убрать его после капитального ремонта котельной. Не падая духом, Джоун повернула назад и, стараясь двигаться, не привлекая к себе внимания, обогнула дом с другой стороны. Этот путь оказалась более удачным. Подкатив к разбитому окну старую флягу из-под краски, Джоун уцепилась за треснувшую раму и, рискуя свалиться, повисла на руках, шаркая ногами по кирпичной стене. Рама затрещала, но Джоун уже успела ухватиться за подоконник. Через пять секунд она спрыгнула на пол дискотеки, наступив одной ногой в лужу крови, с плавающими в ней частичками серого вещества. Рядом лежал труп не то девушки, не то парня со снесенным наполовину черепом. Вторая половинка с заскорузлой коркой из окровавленных волос валялась метрах в пяти.
Дождь застучал по железной канистре, гулко отдаваясь в ее пустой утробе, когда Джоун подавила в себе приступ рвоты и, переступив через мертвое тело, прошла в танцевальный зал, выглянув из-за поворота, чтобы не нарваться, ненароком, на полицию.
В хаосе из разломанного инвентаря, битой посуды и негодной теперь уже радиоаппаратуры в самых разных позах лежали трупы, изувеченные до безобразия.
— Даг! — тихо окликнула Джоун, проходя мимо подвешенных на цепях мертвецов.
Но вокруг стояла тишина. Смерть неслышно шелестела складками своего погребального одеяния. Безмолвие окутывало все закоулки котельной, накрывая своей пеленой груды тел, и давило на уши монотонным гудением. Оно было почти осязаемым, дотронься — и ощутишь плотные, слегка колыхающиеся в пространстве тугие сгустки. Сотни освобожденных душ летали в астрале в ожидании суда. Что будет с ними, когда отклонится чаша весов, измеряющая грехи и заслуги? Ведь перышко, положенное в противовес сердцу, так мало и воздушно. И если оно перевесит, светлые апостолы позволят Люциферу — верховному Богу власти лабиринта, забрать душу с собой в огненно-ледяные застенки пыточных камер.
Джоун почувствовала озноб от пробившегося откуда-то сквозняка, который нарушил тишину и качнул свисающие с потолка цепи. А может, это Смерть потревожила покой, взмахнув белоснежным саваном? Звенья цепей соприкоснулись, издав при этом звук, подобный звону маленького колокольчика. Дзинь. И снова молчание. Дзинь. И опять тишина.
