Как можно удобнее пристроив больную ногу, Василий, наверное, уже в тысячный раз делал наброски портрета своей зеленоглазой подруги. Сейчас из-под карандаша вырисовывалось чуть хмурящееся, даже обиженное лицо. Прорисовав завиток за ухом, Василий улыбнулся и подписал рисунок: «Наташины тайны…» Отложив его и погасив лампу, стал медленно раздеваться… На столе, рядом с наброском, лежал листочек с Васиными выводами по результатам исследования взорвавшегося револьвера.
Наташа же в этот момент делала последнюю на сегодняшний день запись в дневнике. Жирно-жирно написала имя и даже подчеркнула: «Антон Иванович!»
Сантиметр оранжевой полоски, из последних сил цеплявшийся за небо, погас, упав по другую сторону Земли. Бело-синие звезды выглянули через свои окошки в небе посмотреть на землю. Над уездом раскинулась ночь…
* * *
А Антон Иванович, чья персона так серьезно сегодня обсуждалась, тем временем лежал на кровати в своей комнатке и чутко следил за раздававшимися в доме звуками. Сильно досадовал, что не спится горничной, что с кухни все раздается постукивание и даже смех… Но наконец терпеливый старичок, который даже и не двигался все это время, дабы самому не производить лишних шумов, был вознагражден – в доме наступила тишина.
Тогда он осторожненько сполз с кровати и на полусогнутых ножках проскользнул на лестницу. Последующие его действия можно было списать не иначе как на серьезные последствия отравления грибами…
Перебирая руками перила, чтобы не поскользнуться и не упасть, на цыпочках Антон Иванович спускался по ступенькам. Дом был очень старым, однако за ним так хорошо ухаживали, что лестница совсем не скрипела, а толстый ковер замечательно гасил шаги. Осмелев, бедный родственник стал более живо переступать ногами, за что тут же и поплатился. Лампу Антон Иванович не взял, полагаясь на яркий лунный свет, который, падая в комнаты, на самом деле не помогал разглядеть предметы, а больше искажал их, и Антон Иванович, обманутый этим светом, смело ступил на, как он был полностью уверен, последнюю ступеньку лестницы. И с захолонувшим сердцем почувствовал, что ступени нет.
Так бывает, когда идешь-идешь по привычному пути. Кажется, что тело само помнит дорогу и ноги каждой клеточкой рапортуют: «Все в порядке – вот здесь сейчас будет бугорок, а вот здесь камешек». Голова, доверившись этой мышечной памяти, полностью отключается и думает о чем-то более важном. Но стоит на дороге возникнуть лишнему бугорку или камешку, как тело на секунду впадает в растерянность, чуть спотыкается, но затем быстро приходит в себя. Если препятствие незначительно, конечно. Однако если в знакомой до досточки лестнице внезапно исчезает целая ступенька, то тело мгновенно сдает свои позиции и предпочитает упасть. Но, как ни странно, Антон Иванович спасся. Страх, плюс ощущение пустоты под ногами подействовали на него словно удар хлыста. В последнюю секунду падения он как-то изловчился и прыгнул. И даже удачно. Правда, с невероятным шумом. И зажмурился, втянув плечи, будто ожидая удара. Прислушался…
