Прежде бывшая Державину большой приятельницей, княгиня Дашкова тут с Державиным поссорилась и на него жаловалась – почему, мол, докладывал о Кулибине, не спросясь ее. Державина нападки и жалобы Дашковой сильно уязвили. В Записках о своей жизни тем он объяснял ссору, что Дашкова «Кулибина за какую-то неисполненную ей услугу не жаловала и даже гнала». И недовольна была, что Державин выпросил ему жалованье в сравнение с профессорами.
Но те неудовольствия шли мимо Кулибина: ссора была меж сановниками и академический мастер о ней, может статься, и вовсе не знал.
А прибавка жалованья в первый год ухнула. Чрез павлина.
Часы, что по указу велено Кулибину чинить, были сугубо затейливы, с трудным секретом. Бронзовое дерево, на нем павлин сидит. На ветви пониже – сова в клетке, на другой – петух. Колокольчики развешаны. По бронзовой земле – бронзовые грибы. И в срединном грибе – циферблат.
Хранились часы в дворцовой кладовой. Хорошо, кабы часы, а то одна видимость. Механизмы разобраны, и части их свалены в великом беспорядке. Шутка ли – часовых механизмов четыре, а для фигур особые устройства: чтобы павлин хвост распускал, петух кукарекал и сова глазами хлопала. Колеса, пружины, цепочки – одни в ящике, другие в корзинах, большой и малой. Прежде починки огромный был труд – описать устройство часов, составить предлинный перечень частей. Многие поломаны, иные утеряны. Их Кулибин вычерчивал и отдавал в работу чеканным мастерам.
День за днем сидит Кулибин над часами, неделю за неделей. Денег на изготовление частей издержал более тысячи рублей. А счет оплатить забыли, и вышло, что прибавки жалованья как бы и не было. Впрочем, деньги вернули. Через четыре года. А время потраченное – кто ж его может воротить…
Игрушка была в исправности. Павлин распускал хвост и напоминал Кулибину молодых франтов на придворном балу. Колокольчики звонили, петух кукарекал, сова хлопала глазами. Пользы же обществу от сего труда было не более, нежели от франтов на балу.
Модель моста загромождала двор Волкова дома. Сторожа Кулибин нанимал за свой счет. Часто ходил смотреть, не повреждена ли. Берег модель, ждал случая похлопотать о постройке моста. Напоминать не пришлось: внезапно во дворце вспомнили о мосте. Приказано было модель разобрать и перевезти для украшения новоустроенного сада при Таврическом дворце. Перекинуть там мостик через пруд для услаждения взоров и развлечения гуляющих.
Вот и конец, вот и смерть большого замысла, дерзкой мечты. Удивлялся гениальный Бернулли, хвалил великий Эйлер, кланялся сам Суворов. Да что хвалы! Людей спасал бы мост от гибели, для пользы общественной свершен был труд. Сердце отдано строению, еще в свете не виданному, бессонные ночи, жар ума ему отданы.
