— О чем задумались, княжна? — спросил Валерий. Голос звучал мягко, деликатно. Он обратился ко мне на «вы». Наверно, именно так Великий Князь разговаривал с моей прабабкой. А я даже не удосужилась узнать ее имя и происхождение. Знаю лишь, что она умела вышивать и плести кружева. В то время девицы эти занимались...
Я же ничего о них не знаю! Все это так далеко от меня! Да мне на все это плевать было!
Было, да. А сейчас?
Ну и что? Кому от этого легче? Мне, к примеру, не легче. Мне все равно... Или уже не все равно?
Какая же я княжна, да еще и Великая? Я даже не могу правильно пользоваться ножом и вилкой. Ножик я держу в кулаке — так удобнее, мясо всегда жесткое, не разрежешь, если нож держать иначе. А вилку я привыкла перекладывать в левую ладонь, чтобы правой покрепче ухватить ножик. Говорят, раньше это считалось верхом неприличия... Какие смешные условности! По-моему, мясо лучше всего есть руками, не раздумывая. А то, пока тыкаешь в мясо железом, кто-нибудь стырит с тарелки твой кусок, однажды в школьной столовой со мной был такой случай...
Вся эта бодяга, закипевшая в башке, навела на мысль о моем песике, который был, вроде, бельгийской овчаркой, судя по экстерьеру в раннем щенячьем возрасте, а когда подрос, уши вымахали как у осла. Хотя, в остальном вид, вроде, благородный. Но уши — словно крылья, взмахнет и, кажется, взлетит. Наверно, прадед у него был породистый...
... В конце-концов в России все закончилось великолепной фигней, все рассыпалось и перепуталось, монархисты, анархисты, социалисты, остались демократы, которые не знают, что такое демократия и копошатся, как тараканы в мусоропроводе...
— А ушки у вас, княжна, миниатюрные и розовые, словно лепестки прелестного цветка, — сказал Валерий. — Я всегда влюблялся в ушки, но таких хорошеньких и нежных...
—Какая пошлость, — возмутилась я. — А еще бард. Ушки у меня действительно аккуратные, также как ручки и ножки и остальные части тела, но мне от этого не легче, за это зарплату не платят. Даже если я к станку на заводе встану, все равно ничего не выработаю со своим остеохондрозом и вегет-сосудистой дистонией. А оставаться в писателях нынче голодновато, можно и концы отдать невзначай...
—Я не позволю погибнуть столь прекрасному созданию, позвольте предложить вам...
—Кошелек? Очень кстати, предлагай быстрей. Ты, верно, из прошлого века выпал в осадок, хотя по возрасту мы почти ровня.
Да нет, не из прошлого века. Он тоже советско-эсэнгэшный. Расчищающий кулаками себе путь. Провернутый через житейскую мясорубку. Ему пришлось похлеще, чем мне. Ведь он начинал с нуля. А я кой-чего знала о творческой публике и была подготовлена к некоторым гадостям, у меня с детства иммунитет... Но в тот день Валерий казался мне странным существом...
