В какой-то момент их реалистичность резко подскочила. Я уже не мог с уверенностью считать их простыми галлюцинациями.
Ну а как, по-вашему, назвать сны, в которых к тебе (самому натуральному натуралу!) приближается незнакомый мужик с явным намерением поставить засос? Или до сих пор наводящая на меня страх сцена в номере какого-то отеля? Хорошо хоть все эти кошмары неизменно заканчивались до того, как главные действующие лица, переходили непосредственно к "делу".
Странным в этих кошмарах было то, что я не мог разглядеть ни лицо этого человека, ни окружающее пространство. Да что там окружающий мир! Всё что хоть как-нибудь могло бы прояснить ситуацию, было погружено в неестественно густой туман. Нет, честно говоря, мне сполна хватало и того, что оставалось достаточно чётким, чтобы испытать панический ужас за свою натуральность и обзавестись парочкой седых волос (ладно-ладно, я бессовестно лгу, но ещё бы чуть-чуть и это стало чистой правдой).
Я задавался впоросом, за что мне это?! Мне, здоровому восемнадцатилетнему парню, постоянно снится какой-то мужик, с какими-то явно нехорошими намерениями! Находясь внутри кошмара, я мог быть лишь наблюдателем, вынужденным переживать чужие чувства и впечатления. Кстати, именно из-за них, проклятые видения заканчивались раньше, чем мне в голову начинала приходить мысль об особо зверском самоубийстве.
Дело в том, что непосредственно, перед тем как доходило до "дела", всё затапливало таким диким и необузданным потоком чужой радости, что моё сознание попросту выбрасывалось из мира грёз.
И как будто это было всё! Нет, моё дурное подсознание приготовило ещё одно испытание для моей и так уже не слишком устойчивой психики. На этот раз ради разнообразия, глюки стали происходили наяву. Порой, оставаясь наедине с самим собой, я начинал слышать странные, еле слышные голоса. Они шептали, молили, даже пытались убеждать меня в чём-то, но я всё-равно никак не мог понять: чего же они от меня хотят?
Слова, казалось бы, достаточной громкости, для того чтобы быть услышанными попросту проходили мимо моего сознания, тем самым ещё сильнее накаляя и так неутешительную ситуацию с моей не спеша утекающей "крышей".
Слава богу, в один прекрасный момент голоса пропали настолько же неожиданно, как и появились, да и сны о чужой жизни тоже перестали меня беспокоить. Неудивительно, что я обрадовался. Рано.
Взамен привычных воспоминаний в мой сон пришли истинные кошмары, какими они и должны быть. В них были боль, отчаяние и снова боль. И опять же всё это переживал не я, а кто-то иной, что впрочем, абсолютно не мешало мне всё это чувствовать в полном размере.
