Гольфито нельзя было назвать настоящим городом. Он располагался в прекрасной естественной гавани и существовал только затем, чтобы принимать круизные теплоходы и прочие туристские суда, которые останавливались у этих берегов с целью дать вкусить своим пассажирам прелести тропических лесов Корковадо. Пробежавшись по магазинам, накупив сувенирчиков и отправив домой трехмерные послания, туристы загружались обратно на огромные, роскошные суда на подводных крыльях или на дирижабли — и уплывали либо улетали восвояси, на север, юг или через перешеек, оставляя после себя воспоминания о дурацких выходках, мимолетных свиданиях с местными экзотическими красотками и драгоценные кредитки.
Монтойя из кожи вон лез, пытаясь сделать так, чтобы часть кредиток, льющихся с переполненных счетов развеселых, лопоухих туристов, прилипла к его рукам, но так и не завязал никаких ценных связей. Каждый раз оказывалось, что он чуточку промедлил, не сумел вовремя найти нужного слова — словно рыбак, который сидит на рыбном месте, но все никак не может подобрать нужную приманку.
Однако несмотря на то, что Монтойя не сумел воспользоваться обилием туристов, ему удалось познакомиться с несколькими менее почтенными обитателями Гольфито — в расчете на кое-какие будущие выгоды. Среди этих порой приятных, порой угрюмых образчиков человеческой породы попался один, который заманивал барахтающихся в нищете иммигрантов несбыточными посулами, как аптекарь заманивает диабетиков новым чудодейственным лекарством.
Но в один прекрасный день исполненный надежд, но трезвомыслящий Монтойя узнал, что некоторые посулы, похоже, могут исполниться.
Усадьба Эренгардта раскинулась на склоне одной из заросших тропическим лесом гор, возвышавшихся над городком. Подъезжая на бесшумном электрическом фуникулере к воротам усадьбы, Монтойя смотрел сверху на изумительную лазурь бухты и густую синеву раскинувшегося вдали Тихого океана. Тщательно оберегаемые леса за пределами городка кишели обезьянами, ягуарами, кетцали и прочими экзотическими животными. Вся эта фауна интересовала Монтойю лишь постольку, поскольку то были живые деньги. Впрочем, он ни за что не решился бы перебегать дорогу местным браконьерским консорциумам. Свяжешься с ними — сам в два счета останешься без шкуры!
Наверху Монтойю встретил тощий долговязый индеец со здоровенным револьвером на поясе и давящим взглядом. Абориген сделал знак испуганному гостю следовать за собой и провел Чило на веранду, откуда открывался чудный вид на знойное побережье. Рудольф Эренгардт не потрудился встать, но налил Монтойе стакан холодного напитка из запотевшего кувшина, который красовался перед ним на любовно отполированном ореховом столике. Кресла он гостю, однако, не предложил, а без приглашения Монтойя сесть не осмелился — так и остался торчать посреди веранды, неловко сжимая стакан.
