Одна сковородка размером с приличный таз стояла на плите, и Алексей включил под нею конфорку.
— Садись. Что ты там говорила о курении? Ты вот это пробовала?
Из-под стола, покопавшись в коробке с посудой, Алексей достал пачку сахара, но в ней лежали не кубики рафинада, а папиросы с туго набитым табаком и защемленным концом папиросной бумаги.
У меня похолодели руки. У тети в ящике кухонного стола лежала коробка из-под кубинских сигар с точно такими же папиросами, она держала их «для своих», самой ей этого было уже мало. Алексей поставил «заряженный план» на стол.
— Будешь?
— Нет.
— Ты чего так побледнела?
— Я ненавижу наркотики.
Алексей помешал в сковородке.
— Какие же это наркотики? Детский сад. Ты лечилась?
— Нет. Просто я слишком много видела людей, которые начинали с таких папиросок. Они рассказывали мне, себе и остальным, что наркотики в маленьких дозах полезны. А потом эти маленькие дозы становились все больше и больше, потом знакомые начинали нюхать порошок, разделив его лезвием или куском фольги на полосы. И через несколько месяцев у них начинались частые кровотечения из носа. Те, кто переходил на уколы… с теми я переставала общаться. Знала, что уже не жильцы. Или ходячие больные, или лежачие инвалиды. Только с тетей…
Алексей отсыпал на фольгу зеленый табак из папиросы, зажег свечу. Одной рукой он взял трубку, другой держал фольгу с травой над пламенем свечи. Через трубку он вдохнул дым от сгоревшей травы и сильно затянулся. При сильном вдохе плечи его поднялись, а длинная шея напряглась. Закрыв на секунду глаза, он вдохнул еще раз, постоял несколько секунд и посмотрел на меня повеселевшими глазами.
— Ты в «Гринписе» не состоишь?
— Нет. Не понимаю твоей иронии…
— Ты так убежденно говоришь! Ты можешь танкеры с нефтью обратно на базу разворачивать.
А ведь, по сути, Алексей целый день надо мной подсмеивается. Он же мне слова вежливого или ласкового не сказал. Чего я здесь сижу? Жду, когда он соизволит завалить меня в койку? А если у него это получится плохо? Или он вообще не собирается снизойти до меня? Какого, спрашивается, хрена я тогда здесь сижу?
Встать мне Алексей не дал, подскочил и усадил на скрипнувший стул.
— Подожди. Не злись. Поешь и пойдешь.
Алексей говорил нервно, шепча, его руки плавным быстрым движением забрались под мой свитер и подняли его вверх. Губы пахли водкой, глаза были красивы и бессмысленны.
— Давай посмотрим, насколько тебе надо похудеть. Может, и ужин тебе сегодня не достанется.
