Семирамида устроилась на деревообрабатывающий завод. Днём сбивала ящики, ночью перебирала гвозди. Привыкла и к такой работе. Вардгес часто болел, Лилита сидеть с ним отказывалась, и матери приходилось брать его с собой на завод, где он спал прямо на железном столе… Материнское сердце обливалось кровью при виде того, в каких условиях находится её сын. Пришлось с завода уйти. Ассирийка не знала, у кого просить помощи; она обращалась к кому-то, неизвестному ей, который почему-то представал перед ней в образе седого благообразного мужчины с небольшой бородой, в каких-то необычных одеждах. Она не знала, как его зовут, но просила его. Просила, чтобы помог ей, её сыну, её маме… Но, как казалось женщине, никто её не слышал… У неё появились обида и ропот на жизнь, на судьбу.
Путь на дно
С деньгами становилось все хуже. В доме было много книг; когда-то Семирамида их читала, теперь они сослужили другую службу: она брала их тайком и сдавала в магазин. Когда молодая ассирийка появилась там с тридцатитомником Диккенса, сострадательная продавщица посоветовала ей продать их на барахолке, где эти книги стоили много дороже. Там женщина с именем восточной царицы научилась торговать…
С сестрой все разладилось окончательно, когда та чуть не ударила Вардгеса утюгом. Мать закрыла его собой, между сёстрами произошла стычка. Она потом вспоминала об этом так: «Зло настолько затуманило ей разум… Я закрыла сына собой, но когда поднялась, то зверь перед моими глазами и твёрдая рука… не младшая сестра, а взбесившаяся львица… все это на время её успокоило. Но я решила уйти из дома и не подвергать сына опасности. Это был необдуманный поступок с моей стороны. Но я устала от скандалов. Долго злиться я не умею, и жить с ней в одной квартире больше не могла. Ну, куда я могла уйти, кроме моей родной Нахичевани? Я всех знала, вся молодёжь ходила на танцы в «Мелодию». Да и многие люди знали мою маму…» Семирамида решила уйти ради безопасности сына, и не к родным, хотя те её звали, а к цыганам. Вардия крестила у них детей, и они приняли её дочь как родную.
— Хочешь, научу тебя гадать? — озорно улыбаясь, спросила её молодая цыганка Настя.
— Нет уж, спасибо, нагадалась я на всю жизнь! — ответила Семирамида.
— Да ты что! А как ты гадала? — заинтересовалась девушка.
Пришлось рассказать ей про книги. Та рассмеялась:
— Все в голове, как говорит бабушка Эсмеральда. Будет то, во что ты веришь!
Гадать Семирамида категорически не хотела, но чем-то ей нужно было заниматься: ведь при всем добром отношении цыгане не могли бесконечно содержать её и Вардгеса. Молодая ассирийка научилась варить жвачку, а торговать она уже умела.
