– В принципе я плохо разбираюсь в этом, – ответил Горохов. – Но, конечно, после того как Артамонов лично предупредил нас об этом, получается, что мы сознательно нарушили закон.
В маленьких глазках Потягина отразился ужас, а по залу прокатился шумок. Далее Горохов так же бесстрастно поведал о подробностях ночной охоты, не забыв упомянуть о значительной дозе спиртного, выпитого всеми участниками. Потягин уже начинал бледнеть, а адвокат Букреева, по-моему, с трудом удерживался от того, чтобы не схватиться за голову.
С той же обстоятельностью Горохов ответил на вопросы о стычке с егерем. В его изложении предыстория рокового выстрела слово в слово совпала с рассказом самого Артамонова.
– Как вы можете утверждать это с уверенностью, – ехидно выкрикнул адвокат, который не находил себе места, – если вы сами признались, что были пьяны?
– Я был пьян не настолько, чтобы потерять память, – холодно ответил Горохов. – Тем более когда речь идет о попытке убить человека. Букреев выстрелил в Артамонова первым, с явным намерением не испугать его, а убить. Кстати, в первую минуту мы все были уверены, что ему это удалось. Поэтому, решив, что Артамонов мертв, мы поехали сообщить об этом в милицию.
Все-таки он так и не решился говорить всю правду до конца, оставляя для себя крошечную лазейку, в которую надеялся ускользнуть от ответственности.
– Почему же тогда первоначально вы давали в милиции совсем другие показания? – строго спросил прокурор.
– Я испугался, – коротко ответил Горохов.
Он и дальше продолжал в том же духе, невзирая на наскоки букреевского адвоката. Его упорство заметно поколебало позицию второго свидетеля – Потягина, и, когда пришел его черед давать показания, он начал безбожно путаться и завираться, раз за разом попадая в ловушки, расставленные прокурором. В результате, сам того не желая, он, в сущности, подтвердил показания Горохова. На лице Букреева впервые появилось что-то похожее на отчаяние. Он все время тревожно оглядывался по сторонам и облизывал пересохшие губы.
В своей обвинительной речи прокурор попросил для обвиняемого двенадцать лет. Адвокат настаивал на оправдании, продолжая отстаивать версию самообороны, которая, кажется, ни у кого в зале уже не вызывала доверия. Наконец суд удалился на совещание.
Нам в перерыве опять не удалось встретиться с Гороховым. Он сразу же ушел в комнату для свидетелей и не показывал оттуда носа. Адвокат Букреева с независимым видом прогуливался по коридору и курил длинную сигарету. Время от времени он загадочно улыбался. Наверное, обдумывал предстоящую апелляцию.
