– Может, его нет дома? – предположила я.
– Этого не может быть, – покачал головой Аристов. – Он болеет. Я вчера слышал, как он говорил кому-то по телефону, что никуда не уйдет, потому что у него приступ почечных колик. Он так боится этих приступов, что никуда не выходит в эти моменты.
– Ну, так его могла увезти «Скорая», – обрадовалась я хоть такому прояснению ситуации. – Пойдем, хотя мне, конечно, жаль. Я так готовилась к этому визиту, и мне чертовски обидно, что наше рандеву не состоялось.
Я вздохнула. Неизвестно еще, получится ли у меня этот фривольный облик второй раз?
Но стоило мне повернуться спиной к проклятой двери, как там что-то щелкнуло и она открылась!
– Ну, вот видишь, – похлопала я по плечу моего спутника. – Он дома, и все нормально. Сейчас мы попытаемся все узнать, и ты наконец-то перестанешь производить на меня впечатление человека, которому объявили, что завтра его ждет электрический стул.
Я вошла в подъезд. Аристов робко шагнул за мной, в очередной раз удивив меня тем неоспоримым фактом, что большинство мужчин куда трусливее женщин.
Вот ведь вроде бы выше нас, сильнее физически, а готовы упасть в обморок в самый неподходящий момент!
Я то и дело оборачивалась на него, и каждый раз он взирал на меня почти с благоговейным ужасом, будто перед ним была не скромная его знакомая Саша Данич, а Орлеанская дева собственной персоной.
Так мы и поднимались вверх по лестнице, пока не предстал нашим встревоженным очам хозяин квартиры.
Он стоял на пороге, скрестив на груди руки, подобием памятника возвышаясь над этим недалеким обывательским мирком, посланцами коего являлись, судя по выражению его глаз, мы, и буравил несчастного Аристова недобрым взглядом.
– Ну? – спросил он, и я отметила, что голос у него скрипучий, как старая табуретка. – Ты же сегодня не собирался ко мне заходить… Честно говоря, я рассчитывал поспать и отдохнуть. А это кто?
При последних словах он кивнул небрежно в мою сторону, мало заинтересовавшись моей красотой.
– Вот из-за нее я к вам и пришел, – начал оправдываться Аристов с таким же выражением лица, с каким, наверное, Адам прикрывался пред разгневанным ликом божьим несчастной Евой. – Она тоже пишет стихи… Может быть, вы найдете ей работу?
Он посмотрел на меня уже с большим интересом.
Я постаралась изобразить на лице радостно-безмятежную улыбку.
– Значит, ты пишешь? – спросил он, явно не доверяя Аристову.
– Да, – выражение невинной глупости всегда давалось мне легко, поэтому я сразу достигла успеха.
