Юноша пожал плечами, но с места не сдвинулся.
«А ты всё отдашь, – сказал ему жрец. – Не поймешь». Что я отдам? Мне ли это было сказано?
– Я запер двери, – игнорируя сироту, обратился убийца к герцогу и тот отступил от произнесённых безупречно правильно, – с обманчивой мягкостью, – слов. – Они выбьют их, но не знают, куда вы побежали. Пройдет немного времени. Прежде чем вас найдут.
Ланье, тихонько подвывая, пятился, но Танкред ухватил его за рукав.
Так они и стояли, когда Залми обрушился на Тахиоса, перебрасывая клинок из руки в руку.
Юноша сразу понял, что мужчина перед ним сильнее его, быстрее его, но, вероятно, не имеет кольчуги, иначе мог бы рискнуть принять на себя скользящий удар, чтобы быстрее покончить с противником. Дважды он с такой силой ударил по мечу Тахиоса, что полетели искры, и сирота с трудом удержался на ногах.
Они сходились трижды и в последний раз Залми даже одобрительно поцокал, словно проводил занятия со своим любимым учеником, а потом неуловимо быстрым движением выбил землю у Тахиоса из-под ног. Мир крутанулся. Уже задыхаясь, понимая, что не успевает защититься, сирота поднимал меч, не зная, куда придётся удар, и получил носком сапога по голове. Он перевернулся на живот, полуослепший от боли и слез, не веря, что всё ещё жив и увидел как убийца скользнул к герцогу, а тот неожиданно проворно толкнул вперёд себя Ланье. Ноги и руки не слушались Тахиоса и он проклял их. Он не мог вынырнуть из этого состояния и встать, чувствуя себя как бык, которого ударили молотом по голове и тот пытается шагнуть на подламывающихся ногах, и коротко мычит, а рядом стоит дюжий мясник, и помощник, и оба понимающе ухмыляются, и у помощника в руках такой острый нож, что не уступит Хэрсковым игрушкам, а бык шагнул бы, да толку, и, словно понимая это – он низко опускает свою рогатую голову…
Чему учит нас Лиг? – умирать с открытыми глазами. Умирать…
И сирота, приподнявшись на локте, перехватил свой меч за клинок и швырнул его, попав Залми точно между лопатками. А потом откинулся на снег и стал думать, почему же тот поспешил.
Юноша знал, что если убийца, корчившийся сейчас на снегу в трёх шагах от него, всё же подползет, он не будет сопротивляться.
Мир никак не мог встать на место. Никак не мог. Где-то высоко-высоко прокричала птица, и Тахиос не узнал её голоса. Облачко пара вырвалось у него из груди. Потом он услышал частые удары и хриплое дыхание чудовища.
– Вставай, приёмыш, я убил его. Ланье, хватит скулить, помоги ему. Нам надо понять, что творится в замке.
