– А ты знаешь их песни? – торговец заложил руки за голову, любуясь равномерно двигающейся девой.
– Нет, – засмеялась шпионка. – Может, мне попросить их спеть?
– Поставь им лучше выпивку и расскажи, как чудесно в Парквеле зимой. И они забудут обо всём, как я сейчас.
– Погоди. Мне нужно знать. Неужели сказания не подойдут? Я слышала чудесную сказку о Зеркале Мира и о том, что оно очутилось в Алтутоне в конце-концов.
Несмотря на то, что дыхание торговца уже стало учащенным, а рот оргаистически кривился, в глазах его на миг мелькнуло презрение.
– Ты что же – из Охотников?
– Я? Я просто интересуюсь древностями. Так что же, ты слышал эту сказку?
Он выгибался под ней, схватив руками за бёдра и, казалось, не слышал более ничего.
– Ну?
– Я не слышал ничего такого, Дахата. Давай же!
– А кто может знать? Кто может знать об этом?
– В этом городе, о!… ученые мужи… есть только в замке… или, ах! Да! Обратись к гадалке на ближайшем углу. Их ответы будут… одинаковы. Ещё быстрее, да! Ещё!
Они быстро довели дело до конца и, скатившись с расслабленного тела Лийноса, Алвириан поняла, что он потерял к ней всякий интерес и чуть не расхохоталась. «Я оказалась не тем, что он искал. Как бы не отобрал коня».
И всё же она была благодарна ему за то, что он оказался рядом. Слишком много мерзкой, уродливой темноты по углам, слишком много лжи…
* * *
Тахиосу снился кошмар. Он вновь ехал по лесу и слышал звуки рога. Он спешил на пир по поводу окончания охоты, так торопился, что и не понял, где все его спутники. Поляна приближалась, высвечивалась белым за темными стволами. Сирота пришпорил коня и выехал из под переплетения ветвей. На расстеленных коврах стояли кубки с вином, лежали атласные подушки, серебряные и медные подносы были уставлены яствами. Вдруг взгляд выхватил нечто черное. Тахиос повернул голову и увидел как костистая, невероятно уродливая тварь жрёт тело Гильома, беспомощно распростёртое среди всего этого великолепия.
Неведомо откуда в руках у сироты оказалось копьё, и он погнал коня прямо по коврам на эту мерзость, что урчала, и давилась, и щерилась, ударил, но она ускользнула, извернувшись кошкой, вцепилась в стремя и Тахиос бил и бил окольчуженным кулаком в её страшную морду, а конь ржал и рвался под ним, и где-то в отдалении призывно запел охотничий рог…
Юноша рывком сел на постели. Осоловело помотал головой. Потом растер своё тело ладонями, встал и сняв щит со стены, стал упражняться в выпадах, махая тяжелым деревянным мечом.
