— Мы не собираемся превращать вас в ходячую загадку, сэр, — заметил Брейтвейт. — Что касается команды, то для нее вы попросту резервист, временно находящийся на срочной службе для наблюдения за тренировочными полетами. Таким образом мы избежим кривотолков и не придется ни от кого прятаться. — Он посмотрел на часы: — Вот-вот появятся летчики. Как только кончим жевать, поднимемся и начнем наблюдать за тренировочными посадками, чтобы не вызвать подозрений. Надеюсь, вы не очень возражаете против шума?
Он насмешливо улыбнулся. В тот момент я не понял отчего, но все стало ясно, когда мы поднялись на узкую наблюдательную полосу на площадке авианосца, выходящую на взлетную палубу размером с три футбольных поля — с катапультой впереди и тормозными устройствами на корме. Обо всем этом поведал мой добросовестный сопровождающий. К тому времени мы находились уже далеко в Мексиканском заливе; день выдался солнечный, но прохладный. Авианосец шел против ветра, так что пришлось натянуть свою фуражку до ушей, чтобы ее не снесло.
— Мы должны делать тридцать два узла против ветра, чтобы он гулял по палубе, помогая приземлению самолетов — заметил Брейтвейт — В эту пору нам помогает бриз, но летом в штиль инженерам приходится трудиться до пота, до кровавого пота, чтобы поддувало как следует А вот и птички сэр.
Самолеты уже кружили над кораблем, как огромный оси ный рой. Вот один из них быстро снизился, зацепил тормозную сетку своим тормозным крюком и сразу же замер. Он едва успел вырулить с полосы, проехав мимо нас, как уже следующий попал в тормозную сетку, и я начал понимать замечание Брейтвейта по поводу шума. Окаянные самолеты ревели, визжали, всхлипывали и свистели. Катапульта на левом борту выбрасывала один ревущий самолет за другим, тогда как правая ждала своей очереди наготове. Тем временем уже третий самолет отруливал в сторону, ревя во всю свою глотку, а четвертый появлялся из-за кормы, издавая леденящий душу вопль…
Во всем этом было что-то завораживающее. И пробудило воспоминания о других местах, где я так же стоял несколько лет назад, наблюдая, как взлетают другие самолеты, которые мне положено было готовить в путь, в путь, который далеко не всегда оказывался приятным. Полагаю, что те ребята за штурвалами и не знали тогда, как не знают и теперь эти честные парни, чьи лица скрыты шлемофонами, что если когда-нибудь придет время взлететь со смертоносным оружием, — весь этот гром и блеск будет связан с тихой войной, которую постоянно ведут неприметные люди без шлемофонов, а часто и без каких-либо иных средств связи с центром управления. Если в чем-то мы, солдаты невидимой войны, и ощущаем нужду, так разве что в отделе по связи с общественностью, не без горечи подумал я. Нас просто не ценят по заслугам.
