— Вы действительно раздели бы меня донага?
— Разумеется, — сказал я.
— Я рада… — она мягко рассмеялась. — Я не люблю тех людей, которые на словах тверды, а дойдет до дела — слюнтяи. Вы, по крайней мере, последовательный монстр. Я рада вновь с вами встретиться, Поль. Честно, на самом деле.
— Вы мне тоже нравитесь, док, — сказал я. — Может быть, мы подпишем эти бумаги? Я хочу сказать, что приятно вспомнить минувшее, но ведь надо привести все в соответствие.
— Да, — сказала она, перестав улыбаться. — Разумеется.
У нее был все еще тот же черный «рено»; я заметил, что она не успела накрутить на нем много миль. Я даже не забыл пристегнуться без напоминания. Но через квартал-другой нас остановил полицейский с базы — церемония все еще продолжалась. И снова не повезло: мы были у края плаца, но проехать вдоль него не разрешили. Я слышал как раздавались команды. Кадетам, или кто бы там ни был, вот-вот предстояло пройти строем.
— Пойдемте, — сказал я. — Давайте выйдем из машины и посмотрим парад.
Предложение не вызвало особого энтузиазма с ее стороны, но я настоял на своем и нашел местечко, откуда хорошо видно. Строй шел краем плаца прямо на нас, по четверо в ряд, чеканя шаг, с флагами впереди. Я вспомнил, что следует снять головной убор. Военные отдавали честь.
Оливия толкнула меня под локоть, и я поймал направление ее взгляда. Я увидел рядом с трибуной Брейтвейта, четко отдававшего честь, когда проносили флаги. Он выглядел спокойным и счастливым. Он вернулся, куда ему и подобало.
Кадеты маршировали мимо, глядя прямо, вперед, за ними следовал оркестр, играя «Америка в веках». Разумеется, все это выглядело очень старомодным и напыщенным. Прошли времена, когда под барабанный бой таким строем шли прямиком на пушки, и в наше время так уже не воюют. Пожалуй, это и к лучшему. Пожалуй, следовало вообще бы отказаться от барабанного боя.
Морские музыканты были как раз напротив, оркестр гремел что есть силы. Я знал, что Оливии хотелось заткнуть уши, но я вспомнил, как стоял на авианосце, оглушенный другими звуками, и наблюдал, как взмывают с катапульты самолеты.
Я помню, что в тот осенний день ощущал превосходство по отношению к молодым пилотам и шумным их игрушкам. Но теперь пришел к выводу, что не имел права на это. Они, наверное, не смогли бы справиться с моими заданиями, но ведь и сам я не всегда был на высоте. И черта с два справился бы с их делом или тем, что им, включая Брейтвейта, предстоит в будущем. Это был справедливый вывод.
