Шиит кивнул, но промолчал.
— Я рада, что дело закрыто, — сказала Ясмин.
— Ну, не больше меня, наверное. — Я аккуратно сложил расписку и сунул ее в карман джинсов.
Мы отправились к Чириге; я подождал, пока она закончит обслуживать трех молодцов в форме морских офицеров Калабрии.
— Чири, — произнес я, — мы спешим, но я хочу отдать тебе хрустики.
Отсчитал семьдесят пять киамов и положил на стойку. Чири не шелохнулась, даже не посмотрела на деньги.
— Ясмин, ты сегодня просто красавица, моя милая. Марид, это за что? За пилюльки, которые ты взял прошлой ночью? — Я кивнул. — Знаю, ты очень стараешься держать слово, всегда возвращать долги, соблюдать вашу выспреннюю ерунду с кодексом чести, и так далее. Но возьми часть бумажек обратно: я не собираюсь обирать тебя по уличным ценам.
Я ухмыльнулся:
— Чири, ты рискуешь оскорбить правоверного.
Она рассмеялась:
— Ну и правоверный из тебя, клянусь своей чернокожей задницей! Хорошо, тогда угоститесь за счет заведения. Нынче бизнес идет бойко, хрустики так и порхают. Девочки в хорошем настроении, я тоже.
— У нас сегодня маленький праздник, Чири, — произнесла Ясмин.
Они обменялись каким-то таинственным жестом. Может быть, во время операции по перемене пола каким-то путем передается и специфически-женское, почти сверхъестественное умение говорить друг с другом без слов? Так или иначе, Чири все уловила. Мы взяли бесплатную выпивку и поднялись.
— Желаю вам хорошо провести сегодняшнюю ночь, — сказала чернокожая амазонка.
Семьдесят пять киамов давно исчезли. Честно говоря, я не понял, как и когда хозяйка клуба взяла их.
— Ква кери, — произнес я, когда мы выходили на улицу.
— Ква керини йа квонана, — отозвалась Чири. Потом, на одном дыхании, — О'кей, которая из вас, ленивых толстожопых шлюх, должна сейчас танцевать на сцене? Кэнди? Отлично, сбрасывай свои тряпки и за работу! — Она казалась счастливой. Мир вокруг снова в полном порядке.
— Мы можем по дороге заскочить к Джо-Маме, — предложила Ясмин. — Я не видела ее уже пару недель.
Джо-Мама — гигантская во всех отношениях дама почти шести футов ростом, весом примерно три-четыре сотни фунтов, обладательница уникальной, периодически меняющей цвет шевелюры. Повинуясь какому-то таинственному циклу, она становилась белобрысой, рыжей, темноволосой и жгучей брюнеткой, потом светлой шатенкой; затем краски постепенно темнели, пока в один прекрасный день Джо-Мама, словно по мановению волшебной палочки, снова не превращалась в блондинку. Она принадлежала к типу несгибаемых, сильных женщин: в ее баре никто не осмеливался затеять скандал, а там в основном сшивались греческие моряки торгового флота. Джо-Мама жила по собственным заповедям и могла со спокойной совестью вытащить пушку или золингеновский перфоратор и создать вокруг картину полного умиротворения в виде груды окровавленных тел. Я уверен, что такая, как она, не моргнув глазом, за пару секунд справилась бы с двумя Чиригами одновременно, не прерывая процесс приготовления «Кровавой Мери» для очередного посетителя. Джо-Мама или любила тебя всей душой, или так же страстно ненавидела; не знаю никого, кому бы пришелся по вкусу второй вариант. Мы зашли в ее заведение; хозяйка приветствовала нас в своей обычной манере. Она говорила очень громко, быстро, проглатывая слова, и постоянно отвлекалась.
