Рыжая плутовка, между тем, проскакала по ближайшим деревьям, пересчитала все ветки и быстренько провела ревизию шишек. Осмотром осталась удовлетворена, поэтому вернулась ко мне. Увы, угостить ее мне было нечем. Даже наоборот — первая мысль была не об угощении для белки, а об угощении из белки… Но, глядя на ее мордашку, умилительную улыбку, все коварные планы куда-то улетучились. А еще, она так замечательно цокала. Попытался скопировать, но куда там. А белка еще и издевалась над моими потугами. Что же делать, если никогда не имел способностей к иностранным языкам. Но белка белкою, но нужно думать о более насущном. О завтраке, например. Крапивно-рябиновая диета уже порядком осточертела. Надо бы сходить на разведку до ближайших берез. Все-таки, надо проверить — можно ли есть березовую кашу. Или это только метафора несчастной жизни? Проверим!
До березок дошел без осложнений. Выбирал самые тонкие. Когда ободрал несколько слоев бересты, из-под них выглянула нежная кожица. Ну прям, как у девушки… Было стыдно портить такую красоту, но… Пока брел обратно — пытался придумать, как ее готовить? Кажется, в какой-то книге описывалось, что нужно ее мелко-мелко нарезать и истолочь. Надо бы придумать — чем толочь…
Нельзя расслабляться в снежном лесу. Хотя… Будь я хоть трижды собранным — это не спасло бы меня от той проклятой ямы, которую под снегом разглядеть было невозможно. А интуиция (зараза!) не сработала. От боли из глаз посыпались искры. С большим трудом вытащил ногу и попытался на нее встать. Новая порция боли, искр, а также слез и соплей. Когда отдышался, понял, что придется возвращаться ползком.
Обратный путь показался гораздо длиннее. Ползти мешало все — снег, ветви. Даже собственные следы. В одном из следов я на что-то наткнулся. Разгреб снег и узрел, что это небольшая, но довольно увесистая коробка. С двух сторон шла ярко-красная надпись «Аварийная». Кажется — она была в моем багаже. Может, еда? Аварийный запас: шоколад, галеты, тушенка и сгущенка. Может быть, даже пачка сигарет. Хотя — это было бы чересчур. Едва удержался от искушения, чтобы не вскрыть ее на месте. Ползти и тащить было не очень удобно. Пришлось бросать коробку впереди себя, подползать и снова бросать.
В лагере (хотя какой это лагерь?) я тотчас вскрыл коробку. Увы. Вместо вожделенных консервов там оказалась ракетница и две ракеты. Там же лежала записка, отпечатанная на принтере жирным шрифтом: «Олег Васильевич. Если будет совсем плохо — выпустите красную ракету. Если все в порядке — зеленую. Стреляйте ночью или вечером».
