– Потому что они глупы, наглы, коварны. Но пусть! Вместе с этим посохом нищего мне достался высокий титул.
– Примас Далмации и Хорватии!
– Может быть, он еще не исчез с моей митры. Я попытаюсь обновить духовную власть примаса на развалинах старой Хорватии. Это моя единственная надежда.
– Я беженка из старых краев. Поведешь ли ты, высокопреосвященный, крестоносцев, чтоб освободить мой родной город Дувно?
Юная боснийка вдруг предстала ему вестницей из областей, раздумья о которых целиком поглощали его. Долины по ту сторону горного кряжа, находившиеся под властью турок, благодаря этой девушке стали близкими. Необычайно отчетливо он представил себе судьбу христианской райи, а послушница рассказывала о том, как она бежала от турка, который скупал пятнадцатилетних девушек в гарем богатого аги. Францисканцы помогли ей перебраться в Сплит, где она тосковала по зеленым долинам. И Марк Антоний, призванный возглавить крестовый поход, принялся растолковывать боснийской девушке тайны высокой политики. Иезуиты и сторонники Габсбургов, объяснял он, интригуют на этих границах, стремясь где только можно напакостить Венецианской республике, но Рим и Мадрид уклоняются от обещаний поддержать местных жителей в их войне с султаном. И пока на севере и юге христианскую Европу раздирают свары, вряд ли удастся крестовый поход на западе и востоке. Он, архиепископ Сплитский, последний законный хранитель единства страны, будет по-прежнему назначать в Дувно и другие места по ту сторону гор своих викариев и епископов, а курии придется соглашаться, ибо в противном случае это станет рассматриваться как поддержка ею османской политики, направленной на отуречивание христиан. Однако пылкие слова прелата не проникали в сознание девушки, воспитанной в полном повиновении воинствующему ордену и подчинившей свой характер воле наставника, согласно иезуитскому принципу perinde ас si cadaver essent.[38] Холодом повеяло на ученого миротворца, когда он представил себе легионы иезуитов, исполнявших директивы генерала во мраке, накрывавшем Европу; и, надеясь вырвать эту отважную красавицу из когтей ужасного ордена, он попытался рассказать ей о своей юности, о том, как он сам взбунтовался против иезуитской дисциплины.
– Меня ведь тоже хотели сделать воином святого ордена, вооружив обетами и водрузив мне шлем на голову.
– И не вышло?
– Не смогли они справиться с моим нравом в иезуитском конвикте. Меня привлекало все недозволенное: запретные книги, тайные общества, любовь.
