Ему предстояло или смириться в убогом диоцезе, или заболеть ностальгией по исчезнувшему королевству. И заново поставленный первосвященник оказался в тени некогда существовавшего королевства, слишком сильный и слишком тщеславный, чтобы удовлетвориться жалкими останками в настоящем. Титул, уже позабытый при европейских дворах, стал единственной картой в его игре, где ставкой была власть; пытаясь вернуть ей прежний королевский блеск, он сам надеялся вспыхнуть в ее величии. И вчерашний сеньский епископ, в качестве ревностного посланца папы Климента VIII недавно посещавший императора, эрцгерцога и дожа, после их комплиментов вдруг нарушил старую вассальную клятву. Подобный гранитному монолиту вздымается он над каменными глыбами своей родины, упрямый и мечтательный. К лишенным растительности скалам бывшего профессора приковали не папская грамота и не благодати архиепископского сана. Под обветшалым титулом, который он отныне пронесет сквозь грозное время, вырастал облик почти стертой с лица земли нации в ее бунте против насилий и грабежей.
Однако архиепископ пал духом, едва оказавшись в Сплите. Бесчисленные пристройки к стенам дворца Диоклетиана,[20] безвкусные перегородки, часовенки, ниши – все говорило о некоей искусственно поддерживаемой жизни. Из полуподвальных окон разило тухлой рыбой и слышались звуки непрерывных ссор, из трещин в мостовой несло смрадом клоаки. Вверху, на натянутых между балконами или стенами противоположных домов веревках, точно семейные знамена, развевалось пестрое белье. Во время первой же прогулки по своим владениям примаса охватило чувство полной гибели некогда существовавшего государства. Грабители растащили камни древней императорской усыпальницы; проломы, оставленные в античных стенах, издали казались огромными заплатами. Взор останавливался на строениях чудесной архитектуры, которым, однако, не хватало воздуха, чтобы в полном объеме проявить свою красоту. Остатки древней стены перегораживали тесные изрытые улочки. Варварская провинция, кипел гневом пришелец из итальянского Возрождения, невежество и дикость на каждом шагу!
Мавзолей Диоклетиана, который принявшие христианство переселенцы перестраивали в течение столетий, воздвигнув на нем высокую колокольню, также мало напоминал знакомые базилики. Вытянутый вверх восьмиугольник казался стиснутым, сжатым, загроможденный каменными и деревянными пристройками и хорами. Правда, внушительное впечатление оставляли круглые античные колонны с капителями в форме раскрывшегося чудесного цветка, которые несли на себе свод, но и здесь гармония была нарушена: пытаясь увеличить место для прихожан из простого народа, между этими колоннами водрузили деревянные леса, поддерживавшие две верхние галереи, куда можно было попасть лишь из вынесенной наружу колокольни; эта уродливая перестройка вовсе погубила древнюю архитектуру.
