Спать улеглись вместе с Леной на большом диване, поскрипывавшем при каждой попытке повернуться на другой бок. В итоге Оксана пришла к выводу, что лучше совсем не переворачиваться, чтобы не производить лишнего шума. Зато шумно стало часов в 12 ночи, когда в дверь принялись не просто стучаться, а долбится. Наверное, ногами пинали. Лена вздрогнула, но свет зажигать не спешила. Оксане, которая тоже проснулась, сделала жест рукой — не шевелись, мол, молчи. Впрочем, что-что, а это девочка делать умела. Замерла, прислушиваясь. Девушка осторожно подола к дверному глазку и выглянула в коридор. И как только посмотрела, вся внутренне напряглась, сжалась. Это был Гришка. Как его обозвать — любимым, ухажером или просто любовником — Лена не знала. Скорее, мучителем. И ведь не отойдет от двери, пока не откроешь дверь, не впустишь. Приказав себе крепиться, Лена дрожащими пальцами повернула ключ в замке, зажгла в прихожей свет.
— Ты что, совсем страх потеряла? — влетев в квартиру, словно ураган, заорал парень, — что это за выверты такие устраиваешь? Взяла и мальчишку упустила! Знаешь, сколько я его искал? Да такого калеку ищи-свищи по переходам, мало того, что без ног, так и рук нету, отрывать ничего не надо! А ты видимо хочешь, чтоб я тебе оторвал все конечности, паршивка? Гриша схватил Лену за волосы и с силой пихнул на диван. Она согнулась в три погибели, не зная, что защищать лучше — голову или живот. А парень тем временем и не думал униматься, наоборот, он сверху налег на девушку своим телом, не давая даже шевельнуться. Так бы и изнасиловал несчастную прямо здесь, периодически побивая, если бы не Оксана. Она взяла в руки свой рюкзачок, лежащий под боком, который охраняла как сокровище Али-Бабы, и со всей силы ударила им ночного гостя. Рассчитать силу и направление в полумраке комнаты было сложно, а потому маленькая защитница промахнулась и задела Гришке только плечо. Тот от неожиданности аж подскочил. Удар явно исходил не от Лены, слабовата она была. Не долго думая, он нащупал на стене кнопку выключателя и загорелась лампочка, одинокая, не обрамленная в люстру. Ее горящий глаз осветил пространство, не оставив незамеченным ни один уголок, ни одну деталь. Примерно так, наверное, все мы будем просвечиваться насквозь, когда предстанем перед Богом, чтобы ни одна мыслишка, ни один поступок не спрятались от его зоркости.
— Это кто еще тут у тебя? Новую попрошайку мне привела? — Гриша оценивающе смотрел на Оксану, которая походила на слепого щеночка, только что рожденного на свет.
