Отплевываясь от обрушившегося на его бедную отбитую голову водопада, он в ужасе скосил глаза на свой, подвергнутой ужасной пытке раскаленными щипцами, палец. Сказать, что его вид напугал его – было все равно, что не сказать ничего. Указательный палец превратился в расплющенную кровоточащую лепешку. Взвыв от ужаса, Вовик задергался, но ремни надежно держали его прикованным к стулу.
В это время над ним вновь выросла рыжая громада палача.
– Ори, что есть мочи! – также одними губами проговорил он, для верности подмигнув ничего не понимающему Вовику.
Тот не заставил упрашивать себя дважды и принялся выть, так словно с него живьем снимали кожу. В какой-то момент, он неожиданно понял, что его изуродованный пыткой палец совершенно не чувствует боли. Может быть, в нем были повреждены нервные окончания? Но по шкодливой физиономии Эльмателя, Вовик понял, что никакого повреждения не было вовсе.
Не переставая дико визжать, Вовик лихорадочно соображал, что за спектакль творится здесь, в котором ему была отведена главная, и вдобавок ко всему трагическая роль.
– Щипцы остыли уже, – оглянулся на дознавателя палач. – Может его того – хлыстом, уважить?
– Так нагрей, если остыли! В чем проблема-то, уголь закончился? – недовольно пробурчал Цист.
– Нет, боюсь, мальчонка, не выдержит, – отрицательно покачал рыжей кудлатой головой Эльматель. – Уж больно строение у него субтильное, как бы, не помер, раньше времени.
– Да ты, же только что начал, с чего ему помирать-то? – искренне возмутился дознаватель.
– Точно говорю, помрет, как пить дать, помрет! – авторитетно заверил его палач. – А нам потом, ваша честь, придется отдуваться перед нашим добрым герцогом!
– Ну, делай, как знаешь! – обиженно поджал губы Цист.
Эльматель снял с гвоздя вбитого прямо в каменную стену толстый ременной хлыст. Разворачивая его змеиные кольца, он приблизился к Вовику и, как и прежде одними губами произнес:
– А теперь, парень, терпи!
Палач открыл дверь и кликнул стоящих там двух стражников.
Ткнув рукояткой кнута в сторону Вовика, он велел:
– Развяжите этого молодца и скоренько разложите мне его на лавке для порки.
К этому времени, Вовик успел проникнуться искренней симпатией к страхолюдному Эльмателю, который, по неизвестной причине, еще ни разу не причинил ему боли. Решив, что и тут не стоит ожидать каких либо ужасов, он доверчиво позволил солдатам уложить себя на лавку и привязать к ней за руки и за ноги.
Когда тяжелая плеть, со свистом вспоров воздух, свирепо ожгла спину Вовика, он понял, как сильно заблуждался. Его истошный вопль потряс стены пыточной. А добросердечный Эльматель, судя по всему, не собирался останавливаться на достигнутом, и продолжал наносить честные удары плетью один за другим. Где-то после десятого удара, Вовик совершенно охрип, а еще через пару ударов провалился в спасительную пучину беспамятства.
