– И вы, конечно, захотите взойти именно на российский трон?
Герцог презрительно скривил губы:
– И править страной попов и дураков?! Да вы смеетесь надо мной, кузина! Нет и быть не может страны прекраснее моей Голштинии. Только ей я готов служить со всем пылом!
И юный Карл Петер Ульрих отсалютовал сорванным цветком.
«О да, мой дражайший кузен. Я видела, чему вы готовы служить со всем пылом…»
Однако Фике не промолвила ни слова – да кузен и не ожидал от нее никаких слов. Не дурак же он, в самом деле, прислушиваться к лепету какой-то кузины-оборванки.
Преклонение Иоганны перед прусским двором было столь велико, что после Эйтина она не могла не посетить Берлин, не присесть в церемониальном поклоне перед Фридрихом Великим. Конечно, и Фике была рядом с ней. И тут впервые Иоганна ощутила, что дочь выигрывает в том незримом соперничестве, о котором она сама и думать боялась. Император Фридрих обратил внимание на юную принцессу, но весьма жестко оборвал саму Иоганну, стоило ей заговорить о себе и своих желаниях.
В Европе было неспокойно: умерла Анна Иоанновна, престол России занял ее племянник Иоанн Антонович, но всего через год цесаревна Елизавета, поддержанная гвардией и мелким дворянством, выбросила Брауншвейгскую династию из царского дворца. Годовалый Иоанн Антонович был заточен вместе с матерью и более никогда уже свободы не видел. Однако столь печальная судьба не насторожила Европу. Теперь все княжества и герцогства ожидали рождения наследника у Елизаветы или появления того, кого императрица назовет наследником российского престола, буде дитя не родится.
Астрологи пытались прочитать имя счастливца по звездам, предсказатели – увидеть его образ в хрустальном шаре. Но Провидение молчало. Зато не молчали газеты: герцога Голштинии Елизавета Петровна вытребовала в Россию для наследования престола. Теперь хитросплетения высокой политики стали касаться и малышки Фике.
Летом 1742 года король Фридрих производит принца Христиана Ангальт-Цербстского в генерал-лейтенанты, назначив его губернатором Штеттина.
– Он хочет таким образом привлечь к нашему древнему роду внимание российской императрицы! Я чувствую, – бормотала Иоганна, – мне было видение! Ангальт поднимется из забвения, станет вровень с великими домами, навсегда забудет о нищете!
Должно быть, видение матери было пророческим: герцог Людвиг, брат принца Христиана и родной дядя Фике, призвал того в соправители Цербста, и отец стал титуловаться герцогом.
