Но как только от этих сладких мечтаний у Фаджа начинали подрагивать руки, а ноги сами несли хозяина в сторону очередного чистокровного, сладко улыбающегося сукина сына, перед ним вставал отрезвляющий образ черноволосого парня в очках. Парень сидел в кабинете министра, за его столом и в его кресле, и спокойно, внятно читал ему наставления, мерно постукивая пальцами по полированной дубовой столешнице:
— Я более чем уверен, что аристократия и знать волшебного мира, все те денежные мешки, что ранее щедро вас спонсировали в обмен на некоторые услуги, а потом дружно от вас отвернулись, наперегонки кинутся осаждать вашу приемную, дабы успеть прогнуться первыми. Ну, кроме тех, кто уже полностью, целиком и бесповоротно замарались, как слуги или сторонники Вольдеморта.
Так вот, вы не должны встречать их приветливо, как будто ничего не случилось, и уж тем более — показывать, что хоть немного, но снова рады их поддержке.
Заметив, как при этих словах исказилось лицо Фаджа, Гарри кивнул головой:
— Ага, я понял... Того, что они отвернулись от вас в трудную минуту, вы им никогда не простите. И это, в принципе, верно. Друзья или, по крайней мере, союзники, познаются как раз в таких ситуациях.
Но я должен вас предостеречь и от другой крайности: не вздумайте тут же с упоением начинать их гнобить и втаптывать в грязь. У вас будет достаточно времени, чтобы вдосталь попрыгать на их спинах — просто подождите. Месть, знаете ли, не имеет срока годности, успеете еще. Ведите себя строго официально, сухо и корректно, будто вам без разницы, кто именно перед вами — набитый золотом чистокровный маг в двенадцатом колене или безродная поломойка из «Дырявого Котла».
Во-первых, это хорошо впишется в ваш нынешний, новый имидж, а, во-вторых, такое отношение нагонит на высокородных страху куда больше, чем если бы вы на них орали и топали ногами. Отсутствие ярко выраженных эмоций наглядно продемонстрирует, что вы почти не заметили их прежних попыток держаться на расстоянии, а сейчас и подавно не нуждаетесь в их поддержке. Ну, а уж потом, после окончательной победы — делайте с вашими бывшими благодетелями, что хотите, мне их судьба нисколько не интересна.
— Да Гарри, как скажешь.
— Вот и отлично. И не забудьте, пока ваша первейшая задача — продолжать лепить и укреплять свой новый образ.
Рабочий график министра магии, да и жизненный ритм вообще, с некоторых пор стали крайне насыщенными и разве что не трещали по швам. Но Корнелиус во всем придерживался неуклонно-четкой линии поведения: сдержанно принимал бесчисленные поздравления, без конца повторяя, что заслуга в успехах вовсе не его, а магов-ученых и авроров, и благодарить нужно в первую очередь их. Когда же журналисты на бесконечных интервью просили назвать имена и вообще, побольше рассказать о героях, окруженный аврорами-телохранителями министр моментально каменел лицом. Далее неизменно следовало сухое напоминание, что уважаемые господа журналисты, может, и не в курсе, но война ещё не закончена. И разглашать подобные сведения — значит, работать на руку врагу, который не замедлит использовать информацию в своих целях. После подобной отповеди даже прожженные акулы прытко пишущего пера начинали суетливо извиняться, чувствуя себя первоклашками, сморозившими глупость в ответ на вопрос учителя.
