— Я хочу...
— Молчать, — бесцеремонно оборвала его юная хозяйка. — Я лучше вас знаю, чего вы сейчас хотите. Съешьте это. Немедленно.
И на стол перед Ричардом плюхнулся прозрачный пакет с крупным куском чего-то красно-бурого.
— Что это? — поинтересовался Мальсибер, доставая чуть подмерзший пласт сырой плоти.
— Еще один вопрос...
— Простите, простите, как прикажете… — волшебник послушно и торопливо поднес ко рту рыхловатый кусок. Память о нескольких днях мучений обожгла его не хуже плети надсмотрщика.
Густой железисто-медный запах предложенного ему кровавого угощения проник в ноздри, и Ричард, было, отстранился, кривя губы от отвращения, но...
Потом он был готов поклясться — тело словно отреагировало само. Руки дернулись, челюсти сжались с болезненной судорогой в скулах, на лбу, на висках, из-под волос и на шее резко проступила сетка вздувшихся сосудов, в пересохший рот обильно хлынула слюна, и волшебник, склонившись, набросился на столь необходимый ему сейчас «исходный материал».
Разум Мальсибера как будто отключился или забился в страхе в дальний угол сознания перед лицом проснувшейся могучей, нерассуждающей, звериной тяги к выживанию, выживанию любой ценой. Потеряв всякий контроль над собой, маг пожирал человеческую печень, как изголодавшийся дикарь — жадно, с хрустом вгрызаясь крепкими зубами в еще не до конца оттаявшую плоть и не обращая внимания на струйки почти черной крови, текущие по его пальцам, щекам и подбородку. Лишь изредка, торопливо прожевывая окровавленным ртом жесткие от кристалликов льда куски, он исподлобья поглядывал на сидящую перед ним девушку пустыми, пронзительно-желтыми волчьими глазами.
Никто из посетителей «Василиска и Горгульи» подчеркнуто не обращал на них внимания; по местным меркам это считалось дурным тоном и могло повлечь неприятности самого определенного толка, да и смотреть, собственно, было не на что. Мало ли что может есть человек, низко нагнувшись над столом? А что с таким энтузиазмом, так, должно быть, просто проголодался...
А Гермиона смотрела на это, не самое приятное и аппетитное зрелище безо всякой брезгливости. Наоборот, при виде перемазанного в подтаявшей крови лица Мальсибера, с которого как по мановению волшебной палочки слетели вся спесь и лоск, она чувствовала ровное удовлетворение и... даже легкую гордость, какую, наверное, испытывают ученые, наблюдающие за тем, как подопытный образец с лихвой оправдывает все их ожидания.
