Подражают Японии. Кули грубы. Прислуга не так предупредительна.
— Вы сколько лет здесь служите?
— Три года. Теперь недолго. Как только будет война, обязательно всех передвинут.
— Пора!
— Я держу пари, — через год наш гарнизон будет стоять совсем в другой стране.
— Конечно.
— О да!
— А если вдруг Америка?
— Запомните, доктор, нам не страшен никто. База американского флота за шесть тысяч километров от нас, — наша база здесь. Вот, предположим, карта. Заняв всю восточную Азию, мы движемся сюда. Силы этого государства так же далеки от базы. Вот у этих всего один железнодорожный путь. Мы свободно заселяем эту реку японцами. Этих мы вообще уничтожим. Население нас боготворит…
Утром ландшафт изменился — горы здесь были покрыты лесом; рисовые и ячменные поля, озера Северной Кореи. Всюду длинными полосами пролегал снег. Пассажиры приходили и уходили, следуя с билетами на небольшое расстояние. Через поезд прошло несколько жандармов, внимательно вглядываясь во всех пассажиров. Их старший щелкал каблуками, проходя мимо офицеров, и брал под козырек.
— Что у вас такое? — спросил Аратоки.
— Здесь беспокойные места. Бывают нападения на поезд. Разбойники из Гиринской провинции.
Когда жандармы ушли, весь вагон оживленно заговорил, обсуждая его слова.
— Разбойники? — брезгливо говорил доктор. — Разбойники из Манчжурии? Как бы не так. А не хотите ли знать, что тут пахнет коммунистами. Коммунисты в числе нескольких тысяч человек, если хотите знать, действуют в районе Гирин-Дун-Хуа и прочих местностей, и тоже здесь. В городе Кей-Шан-Тун на прошлой неделе было казнено более трехсот негодяев.
— Коммунисты? — спросил младший офицер, рассказавший о стычке с островитянами. — Вздор! Если хотите знать, — это не они. Это секта Чен-До-Гио. Эти религиозные, фанатики делают здесь все восстания.
— Я утверждаю, что наш солдат совершенна свободно может бороться с десятью корейскими бандитами. Посмотрите в их коровьи глаза. Видели вы что-нибудь более невоенное?
— Напрасно! Вы никогда не служили в горах. Вы бы не сказали этого о горных корейцах.
— Как бы то ни было, — дикая нация, — заключил разговор доктор. — Если даже болеют, то глупо и неблагополучно. Истощение, трахома, золотуха, чорт знает что!
Кентайские горы — область лесных пожаров. Все лето дымятся и тлеют серые болота и потом зарастают узловатой японской сосной. Корни бука и корейской ели не так глубоко сидят в земле, как корни сосны, и к зиме, после лесных пожаров, повсюду начинает возрождаться и преобладать сосна.
