. И роль риторики здесь также велика. Принося наслаждение, риторика побуждает людей к более активной мудрости, она дает особый стимул к добру и к просвещению человечества. Идея красоты и совершенства риторического искусства как источника познания и просвещения для общества, как средства укрепления и распространения этических ценностей составляет важнейший принцип гуманистической эстетики. Гуманистическая эстетика и сама филология гуманистов воплощали в себе новую форму идеологии, изнутри взрывавшей освященные веками традиционные схоластические представления о «царице наук» — теологии, которую эти деятели раннего буржуазного просвещения стремились использовать для пропаганды реформы общества.
Указанные идеологические принципы гуманизма были положены в основу известнейших литературных произведений, созданных накануне Реформации. М. Флейшер убедительно показал, как гуманистическая концепция риторического искусства реализуется в «Утопии», во многом объясняя литературную структуру этого шедевра (см. 80, 151). Мор как бы продолжает дело Эразма, который в «Похвале Глупости» столь же блестяще и оригинально использовал просветительские функции гуманистической риторики.
Оспаривая традиционный взгляд на диалектику и ее роль в тогдашней системе наук, Мор высказывал мысль, что сами по себе элементы диалектического искусства — тонкость анализа, строгость аргументации при доказательстве ни хороши, ни плохи. Они плохи тогда, когда превращаются в самоцель — «чистую логистику». В схоластической логике умозрительные определения слов не сообразуются с их общим употреблением и формальные правила часто оказываются не в ладах со здравым смыслом. Гуманист считал абсурдным стремление схоластов абсолютизировать диалектическое искусство, оторвать его от сферы позитивного знания, фиксируемого словесным искусством риторики. Для Мора диалектика была неотделима от риторики, так же как филология неотделима от конкретных наук. В своем понимании связи между риторикой и диалектикой он исходил из учения Аристотеля, заложившего основы риторики как науки.
Мор с горечью признавал, что по вине схоластов «в диалектику просочился вздор похуже, чем у софистов». Подлинного Аристотеля, который якобы «писал грубо», «усовершенствовали» с помощью «Малой логики» Петра Испанца. «Я совершенно уверен, — пишет гуманист, — что если бы Аристотель встал из могилы и поспорил с ними (схоластами. — И.О.), они бы его прекрасно завалили не только на софистике, но и на его собственной логике» (13, 38). В послании к Дорпу Мор приводит распространенный в то время набор схоластических нелепостей, которые служили в качестве примеров построения силлогизма при обучении диалектическому искусству в университетах. Варварская диалектика схоластов при помощи искусственных, нелепых силлогизмов уводит разум от понимания истинной природы вещей. Между тем «всякое правило надо выводить из самого смысла слова. Ибо если толкование правильно, то оно необходимо должно вытекать из самого предмета высказывания или из значения, присущего словам. Софисты своими хитростями в употреблении слов и своими обманами довели нас до того, что мы сами удивляемся, куда это мы забрели» (13, 40–41). Критикуя схоластическую логику, в частности известный учебник Петра Испанца «Summulae Logicales», известный также как «Малая логика», Мор ратовал за восстановление логики Аристотеля.
