лежит, вот она какова!»
Аглая запустила палец в банку с черной икрой и потом засунула его в рот, облизывая. Флигель, который… секретарь, поспешно отвел при этом от нее глаза и сглотнул напряжение.
— Что обмываем? — Лукреция разливала коньяк по рюмочкам.
Наша Таша закрыла рукой две рюмки, не давая их наполнить.
— Мой адъютант за рулем, и Лайке не наливай, мы едем прогуляться, — она тронула своей рюмкой рюмку Лукреции. — Обмывать пока нечего, но намек был, что в отставку генералом уйду.
— Ого!.. — удивилась Лукреция.
— Вот такое «ого», — уныло кивнула Ладова. — Все в ступоре. С июля у нас новый директор, самой Службы контрразведки больше нет, Степашина сняли. Министерства безопасности тоже не существует — объединили всех в Службу Безопасности. И я, офицер контрразведки теперь сталкиваюсь на каждом этаже с министерскими крысами, которые первыми получили новые удостоверения ФСБ! Мой отдел в панике — то ли не дают удостоверения, потому что всех пнут под зад, то ли решают, кого повысить перед отставкой.
— Это ты меня называешь министерской крысой? — прищурилась Лукреция.
— Назвала бы, не будь ты бывшей крысой. Отпустишь дочку?
— Я еду прогуляться? — оживилась Аглая. — Куда?
— Магазин, сберкасса, почта, кафе-мороженое. Такая вот учебная программа. Запоздалый подарок ко дню рождения, — Наша Таша подмигнула опешившей Лукреции. — За мой счет. Пусть потратит на то, что сама выберет.
И протянула Аглае пачку денег. Девушка растерянно посмотрела на мать.
— Возьми кошелек для денег и сумочку на полке в коридоре, — вздохнула Лукреция. — Паспорт свой, еще ручку возьми, чистую бумагу…
— И книжки оплаты за свет и газ, — добавила Наша Таша.
Когда усаживались в черный «мерседес», адъютант не заметил, как прищемил дверцей подол длинного платья Аглаи. Сел за руль и только тогда в зеркале увидел искаженное страхом лицо девушки. Пока адъютант выходил из машины, пока шел к задней дверце, Аглая, подвывая, дергала ткань изо всей силы и била ногой в спинку переднего сиденья. Полковник Ладова повернулась к ней успокоить словами, но сама онемела от маски смерти на бледном лице девушки. Ладова была человек военный и много повидавший, а тут оцепенела в растерянности. Невозможно было видеть предсмертный ужас на этом детском лице, не тронутом ни единой морщинкой реальности.
Адъютант открыл дверцу, схватил обе руки Аглаи и сильно сжал их, бормоча:
— Все хорошо, меня зовут Антон Раков… Я — Антон Раков, я вам помогу, все будет хорошо.
