Но самой тяжелой была история смерти Бориса, любимца отца и отцовской дружины, а потому главного соперника для братьев. Он был убит вскоре после смерти Владимира, возвращаясь из похода против печенегов. Мстислав привык считать, что его тоже убили люди Святополка Окаянного. Однако новгородские дружинники говорили другое. По их словам, Бориса убили варяги Ярослава Эймунд и Рагнар, ночью ворвавшиеся в княжеский шатер. Эймунд якобы преподнес Ярославу отрубленную голову Бориса.
По ночам Мстислав мучительно обдумывал услышанное от дружинников. В голову ему лезли совсем уж страшные мысли.
В том, что Бориса убили варяги Ярослава, сомневаться, кажется, не приходилось. Тем более что в «Житии святых Бориса и Глеба», которое Мстислав читал до прибытия в Новгород, также упоминались два варяга (только служившие Святополку), один из которых добил мечом еще дышавшего князя. Упоминалась там и отрубленная голова – но не самого Бориса, а его оруженосца венгра Георгия. Но что, если Глеба и Святослава Древлянского тоже убили люди Ярослава, а из Святополка сделали козла отпущения – просто потому, что он проиграл. И разве не мог Ярослав отравить Мстислава Храброго?
А несчастный Судислав Псковский, четверть века гнивший в тюрьме и сменивший ее на монастырь? Его арестовали вскоре после смерти Мстислава Храброго. Перед этим Ярослав посадил княжить в Новгороде своего старшего сына Изяслава и назначил нового епископа. Он явно укреплял северные рубежи, а Псков тоже располагался на севере. И что удивительного, если он хотел избавиться от последнего брата? Быть может, причиной ареста был не какой-то там донос, а воля Ярослава.
Но, что ни говори, Ярослав сделал много полезного для Руси. При нем в Киеве воздвигли Софийский собор и Золотые ворота, при нем перевели много книг с греческого на русский, создали первые школы. Он сам, без ведома ромейских священников, назначил русского митрополита Иллариона, бывшего пресвитера Берестовской церкви. При нем Антоний Любечанин создал Киево-Печерскую лавру. Теперь от этого обычая отошли: митрополитом снова был грек, враждовавший с лаврой.
И все же предки, которыми Мстислав привык гордиться, начали казаться ему какой-то свирепой бандой разбойников, готовых на все ради борьбы за власть. Даже перед самым его рождением была усобица, пусть не такая кровавая: Святослав отнял власть у Изяслава. А когда Мстиславу было два года, случилась битва на Нежатиной Ниве, где погиб Изяслав.
