— Сегодняшняя партия весьма многообещающа, — сказал один.
— Вы просто счастливец, — прокомментировал другой.
Но по мере того, как кипа документов передо мной неумолимо росл а, я мог думать лишь о Дафни и ее колких словах.
Мне следовало бы уделить хоть немного внимания отчетам по финансированию, но вместо этого я пристально изучал своего отца. Что если он и впрямь каким-то образом отнял у меня даже само представление о том, как должны строиться отношения между мужчиной и женщиной?
Но ведь я видел, как он обращается с моей матерью. Между ними определенно существовала, если не страсть, то хотя бы привязанность. Разве этого не было достаточно? Разве не на это я должен был нацеливаться?
Я сидел, задумчиво уставившись в пространство. Возможно, он считал, что если я буду искать нечто большее, то на Отбор уйдет ужасно мн ого времени. Или же он просто не хотел, чтобы я разочаровался, не отыскав среди этих девушек ту единственную. Наверное, я поступал правильно, никогда не заговаривая с ним об этом.
А может, у него и не было подобных мыслей. В конце концов, люди - те, кем они являются, и с этим не поспоришь. Отец всегда был строг, словно меч, закаленный пожарами непрерывных войн и повстанческих атак, от которых грозила расколоться страна. Мать же, напротив, была пушистым одеялом, смягчившейся после лишений, которые ей пришлось стерпеть в юности, и оттого всегда стремящейся дать окружающим ее людям тепло и защиту.
В глубине души я знал, что больше похож на нее, чем на него. Не то, чтобы мне это претило, но вот отцу…
Так может он так старательно прививал мне сдержанность в эмоциях с той лишь целью, чтобы ужесточить меня?
Ты слишком слеп, чтобы узнать любовь, даже когда она стоит прямо перед твоими глазами.
— Вернись на землю, Максон, — я резко обернулся на голос своего отца.
— Сэр?
Он выглядел устало.
— Сколько раз повторять? Отбор для тебя — это время принятия непростых, но важных решений, а не очередная возможность повитать в облаках.
В комнату вошел советник и передал отцу письмо. Я собрал разложенные на столе бумаги и подровнял их, постучав торцом получившейся стопки по столу.
— Да, сэр.
Он вскрыл конверт и принялся читать, а я в последний раз взглянул на него украдкой.
Быть может…
Нет.
И все-таки нет. Он хотел, чтобы я стал мужчиной, а не бездушной машиной.
Вздохнув, он смял лист бумаги и швырнул его в мусорную корзину.
— Чертовы повстанцы.
* * *
Я провел большую часть следующего утра работая в своей комнате, вдали от любопытных глаз. Я чувствовал, что был боле продуктивен, оставаясь наедине со своими обязанностями. Ну или, по крайней мере, та к мне не приходилось выслушивать ничьих замечаний в свой адрес. Однако, я подозревал, что мне не удастся избегать отцовский нотаций весь день, учитывая приглашение, которое мне недавно доставили.
