…Через три дня после въезда в Раненбург был день рождения князя, и, вместо того, чтобы самому, как прежде подарки получать, подарил он, не без умысла и на беду капитану Пырскому, карего коня. Правое ухо подрезано, лысина во весь лоб, задние ноги по щетку белы, и на левом окороку пятно. А промеж ноздрей — былинка…
До этого дарил Пырскому перстень, часы, золотую табакерку, даже кафтан поношенный, а вот с конем осечка вышла. Нашелся доносчик, курьером в Верховный тайный совет отправил цидулку, и Пырского сменил лейб-гвардии капитан Петр Наумович Мельгунов, служака ревностный и с припаданием к стопам сильных. Верховники дали ему инструкцию: не допускать небрежение, расставить двойные караулы при комнатах Меншикова, охранную команду довести до ста восьмидесяти солдат, иметь крепкое смотрение, чтоб никто не мог пройти к нему тайным образом. А коли получит от кого письмо — не распечатывая, переправлять его в Питербурх. Ссыльному разрешалось ходить только в церковь, да и то с караулом, иметь десять человек «из подлых». Мельгунову Остерман приказал рапорты о Меншикове присылать лично ему. А сам разослал по всей России указы — не от своего имени, избави бог! — чтоб всяк, кого Меншиков обидел или у кого что взял, заявил об этом. Потребовал ведомости от коллегий, канцелярий, просматривал челобитные князя о награждениях.
Иностранные послы передавали слухи, что Меншиков держал у себя фальшивого монетчика, а испанский посол де Лириа докладывал, что «находятся причины отрубить светлейшему десять голов».
Пока же суд да дело, отняли у Меншикова его города и села с крепостными, четыре миллиона рублей наличными да девять арестовали в лондонском и амстердамском банках, на миллион насчитали драгоценных камней и большая часть этих богатств перешла теперь к Долгоруким, даже псовая охота вместе с егерями. К тому же описали все имущество светлейшего в Питербурхе. Только в слитках да золотой и серебряной посуды набрали двести пудов. Да еще конские заводы «во всех местностях и деревнях князя Меншикова» и даже конюшенные уборы переписали в приказ. Бабке Петра II Евдокии выдали пять карет и к ним пять цуков лошадей со служителями, сорок верховых и разъездных лошадей. А из дворца Меншикова во дворец царский свезли все съестные, питейные припасы и живность.
Архиепископ Феофан Прокопович, знаток риторики и поэтики, обручавший Марию сначала с Сапегой, а потом с Петром, при покойном царе сравнивавший Меншикова с Александром Невским и певший ему панегирики, теперь в проповедях яростно называл его неблагодарным рабом, весьма безбожным злодеем, язвой, нечестивым тираном.
