Правду она говорила. В прежние-то годы Катюшка, в девичестве Фролова, хоть мала была, а грозу предсказывать умела, хвори изгоняла из взрослых и детей. А теперь какая уж «Катюшка»? Теперь Катерина Ивановна, мужняя жена, с такой особо-то не поспоришь. Сдался Тимофей. Запрягли телегу, а из вещей взяли всего-то еды узелок, да письмо, упакованное в шкатулку. Ещё Катерина зачем-то прихватила с собой закрытую корзину, наподобие тех, в которых провиант хранят.
Долга ли была дорога нам неведомо, только добрались, в конце концов, Феофилактовы до города Камышлова. Первый же мундир указал им, где земскую контору сыскать. Взял Тимофей шкатулку, перекрестился и пошёл к судейским на поклон, а жена его Катерина у телеги осталась. Пока мужа ждала, разговорилась она с солдатиком, что при входе на часах стоял.
«Скажи-ка, любезный, а как в земской конторе судебные тяжбы решаются?», — просит Катерина. «Известно как, — отвечает солдат. — Само присутствие все дела и решает». — «А кто в присутствии заседает?». — «Известно кто: надворный советник Иван Кузмич Воробьёв, да гитенфорвалтер Филимонов, да писарей четверо. Но всё решает Воробьёв. Сам». — «А хороший ли человек надворный советник?». — «Известно дело, хороший! — улыбнулся солдат. — В Камышлове очень его за честность и доброту уважают. Хороший он, только… только несчастный очень». — «А чего ж несчастный?», — удивилась Катерина. «Жена его, красавица, болеет непрестанно. Уж каких только врачей ей не возили. Крови одной из неё, наверное, не меньше ведра выпустили. Мази хранцузские мажет, микстуры аглицкие пьёт, а всё без результату».
Тут из ворот наконец Тимофей показался. Не надо было глаз Катерине, чтобы сразу понять — плохи дела. «Иван Кузмич мне честно сказал, что крестьянам идти супротив богатого заводчика, что шавке малой лаять на медведя. Понимает он, что право за нами, но поперёк Яковлева не рассудит». — «Сиди тут, — отвечает Катерина. — Теперь я на разговор пойду». Тимофей только рукой махнул, иди мол, теперь уж дела не испортишь. Попросил он солдатика слепую до кабинета проводить, а сам телегу сторожить остался.
Не прошло и трёх минут, как из ворот вышел советник Воробьёв вместе с Катериной и повёл её через дорогу в дом напротив. Остального Тимофей видеть не мог, а случилось там вот что. Советник отвёл Катерину до опочивальни, где на кровати в окружении подушек страдала его болезная жена. Катерина сперва прощупала руку больной, потрогала лоб, потом вынула из своей корзины круглый предмет, напоминавший сушёную тыкву, и попросила супругу советника положить на него руку. Иван Кузмич увидел, как от этого прикосновения тело жены дрогнуло и сразу обмякло. Лицо её разгладилось и дыхание сделалось ровным, будто больной вдруг полегчало.
