Мудрые знают — далеко не всегда мы можем увидеть то, что у нас под носом. Знал это и кержацкий староста Прохор Вяткин, подозревая, что вся эта история со строительством завода таватуйцам боком выйдет. Как назло, главный советчик в делах — Уйго после похорон младенца в скиту не показывался. Гаврила тайком посылал мужиков на поиски большого унха, но его не нашли даже в устье речки Шаманихи, где по слухам он обосновался.
Объявился Уйго самолично к концу лета прямо посреди скита. На груди его в три нити висели позвонки больших рыб, запястья и щиколотки были украшены браслетами из радужной чешуи, в волосы были заплетены разукрашенные плавники. На лбу его была нарисована рыба, внутри которой был человек, внутри которого была рыба с человеком внутри.
«Я знаю, что ты искал меня», — сказал унх и сделал жест рукой, по которому стало понятно, что он будет говорить только со старостой. «Я искал тебя затем, чтобы ты предупредил меня об опасности, которой я не знаю», — сказал Прохор. «Плотина», — сказал Уйго. «Плотина?», — удивился Прохор. Он конечно же знал, что только сила воды сможет закрутить колёса нового завода. Он знал, сколько поселян в этот час работает, чтобы возвести плотину к сроку, назначенному заводчиком Демидовым. Но он никогда не думал о том, что завод и плотина грозят жизни всех береговых таватуйцев.
«Сильно ли подымется вода?», — с замиранием сердца спросил староста. «На четыре человека». — ответил Уйго. Это означало, что с пуском плотины под воду должны уйти и молельный дом, и дворы береговых поселенцев.
«Когда?». — «До полной луны», — сказал Уйго. «Ты поможешь мне, Уйго? Надо будет уговорить всех береговых переселиться на гору». «Нет, Прохор Семёныч, — покачал головой тот. — Боле не смогу я помогать вам, потому что ухожу к своему народу — сделать то, ради чего я явился в этот мир. Прощай! Запомни только одно: слепые находят дорогу там, где зрячие ошибаются».
Сказал так большой унх и растворился среди сосен. С того дня никогда его не видели больше на этом берегу. Только сказки от него и остались: сказывают бабы таватуйские детишкам своим про огромного дикаря с чешуёй на груди, который говорил, не открывая рта, да врага своего мог в камень обращать. А те не верят — разве бывают в жизни такие чудеса?
Ребятишкам таватуйским рассказы про завод ох как нравились! Наслушаются и бегут на берег, чтобы из песка да камней свой завод построить. В том потешном заводе было всё как в настоящем: и река с плотиной, и прорезы рабочие, по которым вода с плотины шла, чтобы колёса крутить. Рукастый Петруха Орлов даже колёса смастерил, маленькие, конечно, но совсем как всамделишние, со спицами и лопастями. Заводчиком Демидовым был конечно же Мишка Егоров, а управляющим — горластая сеструха его Дашка, которая лучше прочих умела прикрикнуть на остальных: «Работайте, дрань лесная! А не то я с вас семь шкур спущу! А ты вообще уходи отсюда, слепошарая, коли строить завод не можешь!». Это она кричала Катюшке Фроловой, которая робко поодаль стояла.
