«Надо взять себя в руки! Он верит в меня, верит в мою любовь к нему, а значит, в способность пожертвовать мелочами ради целого. Ему и самому сейчас, наверное, так же тяжело. Но работа есть работа. Я ведь давно знаю, что для мужчины важнее всего долг. И это не так уж плохо — что было бы, если бы все потакали своим чувствам?! Тем более те, от кого зависит здоровье других. Он должен быть уверен, что оставляет своих больных в надежных руках, что все нюансы оговорены и ни одна мелочь не забыта. А на это нужно время и спокойствие. Он должен думать только о работе, а не отвлекаться на мечты о вечернем свидании. Каких сил ему, наверное, стоило решение проститься вчера, чтобы сегодня уже не осталось никаких посторонних мыслей. Я тоже должна научиться делать то, чего требует ситуация».
Мороженое уже давно было съедено, и Анжела нервно кусала оставшуюся от него сладковатую деревянную палочку. Она искренне пыталась запретить себе думать о Володе.
«Скорее бы доехать до Коринки! Там родители, расспросы, куча дел в огороде, другая обстановка. А на воспоминания и мечты у меня будет ночь. Будет много-много ночей, полных снов о Володе, я смогу вспомнить каждое его слово, движение, каждый взгляд, чтобы они навсегда остались со мной. И тогда мне будет казаться, что он здесь, рядом. Лето промелькнет быстро, короткие ночи, дневная суета, прополка, заготовки. А по выходным будет приезжать Полинка. Мы будем купаться на озере, болтать, пить легкое вино, я буду угощать ее молодой картошкой и спелыми помидорами… Ну где же наконец эта электричка?!»
Анжела нервно прошлась по раскаленной платформе и бросила в урну искусанную палочку. Она собралась было пойти купить еще мороженого, но тут раздался пронзительный свисток, и Анжела мгновенно оказалась в толпе теток в растянутых футболках, полуголых рабочих, пахнущих лесом и костром охотников с собаками и прокуренных рыбаков с торчащими во все стороны удочками. Выбраться из толчеи не было никакой возможности, и скоро Анжела уже шла по проходу, подталкиваемая женщинами с раздутыми хозяйственными сумками и разноцветными пустыми ведрами. Наконец слева мелькнуло свободное место, и Анжела юркнула туда. Бормоча извинения, Анжела плюхнулась на жесткое сиденье и, уже ни на что не обращая внимания, углубилась в разгадывание кроссвордов и чайнвордов.
Садоводство встретило девушку свежим воздухом, шелестом темных длинных листьев черноплодки, росшей вдоль всех заборов, и то и дело выкрикиваемыми с грядок приветствиями.
